"Василий Васильевич Розанов. Русский Нил " - читать интересную книгу автора

пророки или праотцы, и что-то они говорят, потому что от губ их, входя в
губы острым уголком, идут далее расширяющиеся ленточки, на которых написаны
изречения, цитаты из этих пророков или праотцев, вероятно, предрекающие
пришествие Христа и Его крестную за нас смерть. Несомненно, это как образ,
да и, кажется, плащаница считается еще святее образа: с каким благоговением
к ней прикладываются в Страстную пятницу и субботу! Но куда же ее поместили?
Это гораздо хуже сарая, это-хлев, и даже более черное место, которое страшно
назвать. Запах был несносный, тяжелый. - Верно, эта старая плащаница,
прежняя, не употребляемая более. И вынесена, так сказать, без священства в
несвятое место.
Все, с кем я был, думали так же.[12] Пошли спросить сторожа, ибо за
плащаницу мы были смущены и почти испуганы. Но сторож куда-то ушел. Обошел
вокруг церкви. Дворик, должно быть, сторожа. Вошел туда. Смотрю: женщина в
положении католических мадонн чистит самовар. Следы юбки, расстегнута
рубашка, груди наружу, молодая и нестесненная.
- А где сторож?
- Не знаю.
- Это что у вас за плащаница там?
- Плащаница.
- В сарае?
- Это не сарай, а место.
- Как "не сарай, а место": это хуже сарая, там пахнет, грязь и сор,
всяческое.
- Ну так что же?
- Как "что же". Верно, есть другая плащаница, новая, а это-прежняя,
вышедшая из употребления. Тогда другое дело. Вы, верно, тетенька, не знаете.
- Знаю я, что другой плащаницы в церкви нет. А что открыли место, и вам
бы не надо туда заглядывать, то для того, чтобы просушить. Сыро там.
Еще бы не "сыро". Как в могиле. И какая ирония: поместить в самом деле
"Христа в гробу", что изображает собою плащаница, в такую ужасную яму, под
фундаментом, грязную! Воистину "в могилу"! Но как это сделано, конечно, без
всякой имитации и уподобления грозному и ужасному событию Иерусалима,[13] а
по кинешемскому небрежению, то невозможно не сказать, что эта "простота",
грубость и бесчувственность стоят западного острословия.
Ну, эти кинешемские Ренаны, пожалуй, отрицают не меньше парижского,
только на другой фасон.[14] А впрочем...
Я сел на извозчика.
- А впрочем, "казенное место"!
Пыль, жара, барышни, гимназисты, мост и строящийся затон. А вот и наш
"Самолет" и пароход "Князь Юрий Суздальский".
В Ярославле мне захотелось отслужить панихиду по недавно почившем
архиепископе Ионафане[15] - человеке добром, простом, чрезвычайно
деятельном, но деятельном без торопливости и ажитации. Потеряв рано жену и
имея дочь, он постригся в монашество, но сохранил под монашескою рясой
сердце простого и трудолюбивого мирянина, отличный хозяйственный талант и
благорасположенное, внимательное сердце простого и трудолюбивого к мириадам
людей, с которыми приходил в связь и отношения.[16] За это он получил
название "отца", несшееся далеко за пределами его епархии. Ничего
специфически монашеского в нем не было, но, не рассуждая, он принял с
благоговением всю монашескую "оснащенность" и нес ее величественно и