"Василий Васильевич Розанов. Русский Нил " - читать интересную книгу авторапрекрасно, веря в нее традиционно, но полагая "кумир" свой не в клобуке и
жезле, а в заботе о людях и в устроении надобностей епархии. И так-то он приветливо и хорошо это делал, что имя его благословлялось в далеких краях и рядами поколений. Богословом он не был, принимая целиком и все традиционно. Все из принятого было для него "свято". Но, выразив свое отношение к традиции в этих пяти буквах, он затем уже, не растериваясь и не разбрасываясь, всю энергию живого человека обратил на теперешнее, текущее, современное. Пароход подходил поздно к Ярославлю, и я поспешил к мужскому монастырю, где погребен преосвященный Ионафан,[17] пока не заперли ворот. Вот опять эти памятные садики и дорожки монастыря - резиденции местного архиепископа. Только мне показалось, что все теперь запущеннее и распущеннее, чем как было при Ионафане.[18] Впрочем, может быть, только показалось. По садику бредут... не то монахи, не то послушники, молодые и бородатые, и как будто нетвердою поступью. Подумал, грешный: "Венера в Бахус из древних богов одни перешли к нам; здесь, может быть, и нет Венеры, но царство Бахуса очевидно". Впрочем, может быть, это все мои преувеличения и из намеков я построил действительность.[19] Иду дальше, подхожу к какой-то арке, соединяющей два здания, и вижу монаха ли, послушника ли, идущего уже явно нетвердою, виляющею походкой и вытянув руки. "Ну, пьян так, что на ногах не держится, и ищет, за что бы ухватиться и поддержаться". Я смотрел с отвращением, но, подойдя ближе, с удивлением увидел, что это - слепой. Вынув гривенник, кладу ему в протянутую руку (слепой-калека, сам не может пропитываться). - На что? - переспросил он. Голос резкий, громкий. - Милостыня. Сконфузившись, я сказал, чтобы он поставил свечку над могилой преосвященного Ионафана. - Это могу. И он положил гривенник в карман подрясника. - На что же ты, голубчик, живешь? - На свои средства. Звонарь. Исполняю должность звонаря здесь. - Звонаря? Но ведь это надо лазить на колокольню? Как же при слепоте? Он, нащупав дверь и замок, отпер ее. - Так что же? Слепота не мешает. Я везде хожу и все делаю. И, главное, такой бодрый и крепкий голос, глубоко уверенный в каждой ноте, при очевидной старости монаха ли, послушника ли. - Вы что же, монах будете? - Рясофорный. Я рясофорный монах. (То есть имеющий рясу-мантию, довольно величественную.) Это значит в монашестве то же, что у нас столбовой дворянин. Я стал вежливее и все удивлялся полуудивлением. - Не хотите ли у меня чаю откушать? Я и мои спутники поблагодарили его, но обещали зайти на обратном пути, отслужив предварительно панихиду по Ионафану. Пошли и отслужили по доброму владыке. Мир праху твоему, воистину пастырь добрый. Любопытство наше было возбуждено, и мы решили завернуть в келью слепого звонаря. Она помещается в фундаменте ли церкви или в толстой старинной стене я не разобрал хорошенько. Во всяком случае три ступеньки от двора ведут |
|
|