"Василий Васильевич Розанов. Русский Нил " - читать интересную книгу автора

Подготовка текста, вступительная статья и комментарий ВИКТОРА СУКАЧА.

Русский Нил

* * *

"Русским Нилом"[1] мне хочется назвать нашу Волгу. Что такое Нил - не в
географическом и физическом своем значении, а в том другом и более глубоком,
какое ему придал живший по берегам его человек? "Великая, священная река",
подобно тому, как мы говорим "святая Русь" в применении тоже к физическому
очерку страны и народа. Нил, однако, звался "священным" не за одни священные
предания, связанные с ним и приуроченные к городам, расположенным на нем, а
за это огромное тело своих вод, периодически выступавших из берегов и
оплодотворявших всю страну. Но и Волга наша издревле получила прозвание
"кормилицы". "Кормилица-Волга"... Кроме этого названия, она носит другое и
еще более священное - матери: "матушка-Волга"... Так почувствовал ее народ в
отношении к своему собирательному, множественному, умирающему и рождающемуся
существу. "Мы рождаемся и умираем, как мухи, а она, матушка, все стоит
(течет)"-так определил смертный и кратковременный человек свое отношение к
ней, как к чему-то вечному и бессмертному, как к вечно сущему а живому,
тельному условию своего бытия и своей работы. "Мы - дети ее; кормимся ею.
Она - наша матушка и кормилица". Что-то неизмеримое, вечное, питающее...
Много священного и чего-то хозяйственного. И "кормилицею", и "матушкою"
народ наш зовет великую реку за то, что она родит из себя какое-то
неизмеримое хозяйство, в котором есть приложение и полуслепому 80-летнему
старику, чинящему невод, и богачу, ведущему многомиллионные обороты; и все
это "хозяйство" связано и развязано, обобщено одним духом и одною питающею
влагою вот этого тела "Волги", и вместе бесконечно разнообразно, свободно,
то тихо, задумчиво, то шумно и хлопотливо, смотря по индивидуальности
участвующих в "хозяйстве" лип и по избранной в этом хозяйстве отрасли. И вот
наш народ, все условия работы которого так тяжки по физической природе
страны и климату и который так беден, назвал с неизмеримою благодарностью
великую реку священными именами за ту помощь в работе, какую она дает ему, и
за те неисчислимые источники пропитания, какие она открыла ему в
разнообразных промыслах, с нею связанных. И "матушка" она, и "кормилица" она
потому, что открыла для человеческого труда неизмеримое поприще, все двинув
собою, и как-то благородно двинув, мягко, неторопливо, непринужденно,
неповелительно. В этом ее колорит.
Все на Волге мягко, широко, хорошо. Века тянулись как мгла, и вот
оживала одна деревенька, шевельнулось село; там один промысел, здесь -
другой. Всех поманила Волга обещанием прибытка, обещанием лучшего быта,
лучшего хозяйства, нарядного домика, хорошо разработанного огородика. И за
этот-то мягкий, благородный колорит воздействия народ ей и придал эпитеты
чего-то родного, а не властительного, не господского. И фабрика дает
"источники" пропитания, "приложение" труду. Дают его копи, каменные пласты.
Но как?! "Черный город", "кромешный ад", "дьявольский город"- эти эпитеты
уже скользят около Баку, еще не укрепившись прочно за ним. Но ни его, ни
Юзовку не назовут дорогими, ласкающими именами питаемые ими люди. Значит,
есть хлеб и хлеб. Там он ой-ой как горек. С полынью, с отравой. Волжский
"хлеб"- в смысле источников труда питателен, здоров, свеж и есть воистину