"Давид Розен. Национализм и религиозный фундаментализм в современном секулярном обществе " - читать интересную книгу автора

более склонялись к оценке государства, как "печальной необходимости".
Одновременно ультраортодоксы сохраняли враждебное отношение к нерелигиозному
руководству государства, которое, в свою очередь, отвечало им таким же
отношением, да еще приправленным начальственным презрением. В 1977 г., с
приходом к власти в Израиле Менахема Бегина, представители ультраортодоксов
вошли в правительство - и не только потому, что они чувствовали себя более
комфортно при новом режиме, но и поскольку осознавали насущную потребность в
доступе к бюджетным средствам. В результате ультраортодоксия все в большей
степени интегрировалась в национальные политические структуры. Но это
обстоятельство имело и обратную сторону: чем активнее твое участие в
национальной жизни, тем большее влияние общество на тебя оказывает. Более
того, ультраортодоксия сейчас до такой степени зависима от средств,
поступающих от сегодняшних израильских налогоплательщиков, что попросту не
может обойтись без секулярного общества! И разумеется, тот факт, что
ультраортодоксы обычно не проходят военную службу и тем самым перекладывают
бремя обеспечения безопасности страны, в части экономических, социальных и
людских ресурсов, на плечи остальной части общества, - в то же время требуя
и добиваясь основательного куска национального бюджетного пирога, - служит
источником возмущения в израильском обществе, возмущения, грозящего ударить
бумерангом по самим ультраортодоксам.
Однако тот факт, что отношения ультраортодоксов с государством
ограничиваются чисто прагматическими интересами, заставляет ультраортодоксов
проявлять заведомую гибкость в наиболее острых политических вопросах, а
именно - территориальном компромиссе с арабским миром, в целом, и с
палестинцами, в частности. Религиозное сообщество, как правило, тяготеет к
большему консерватизму, и менее склонно к риску. Ультраортодоксия по сути
своей составляет наиболее консервативную часть еврейского общества; ее
изолированность (даже с учетом некоторых изменений) сама по себе
способствует усилению страха по отношению ко всем тем, кто к ней не
принадлежит и, обратно, враждебности со стороны последних по отношению к ней
( данном случае речь идет об арабском мире) Тем не менее, если
ультраортодоксов удастся убедить, что территориальная уступка послужит их
безопасности, социальным и экономическим интересам, можно рассчитывать на
известную гибкость с их стороны: они не ориентированы на
религиозно-идеологическое сопротивление, которое исходит со стороны
религиозных националистов.
Для религиозных сионистов, которые рассматривают основание государства
как божественный акт, не только возвращение еврейского народа на Землю
Израиля, но и возвращение Земли Израиля еврейскому народу составляет часть
Божьего замысла. Соответственно, в основе движения поселенцев Гуш Эмуним [5]
лежит идеология осуществления Божьего замысла. В рамках такого
идеологического подхода, отказаться от части земли - значит, подвергнуть
сомнению Божественное намерение и воспрепятствовать ему. Поэтому, хотя
религиозный сионизм и придерживается более современных взглядов на мир, хотя
и настроен гораздо более позитивно по отношению к секулярному Израилю,
именно он породил наиболее воинственную политическую позицию в
территориальных спорах. Когда сторонники такой позиции ощущают ее
проигрышность, возникает опасность, что они прибегнут к насилию - с верой,
что этого хочет сам Бог. Барух Гольдштейн, расстрелявший десятки невинных
молящихся в пещере Махпела, и Игаль Амир, убийца Ицхака Рабина - оба