"Е.П.Ростопчина. Чины и деньги " - читать интересную книгу автора

безмолвствовали, как будто приговоренные к торжественной тишине египетских
развалин, а если кое-где и показывались на них два-три лица, то и они
скорее напоминали египетских мумий в распещренных нарядах, чем свежие,
молодые личики, отыскиваемые мною. Со вздохом вспомнил я наш шумный
проспект, где ежедневно роятся разнообразные толпы, где каждое утро пир
глазам, выставка тонких станов и стройных ножек.
Я бросился в театр - и нашел мрак, темнее осеннего, пару кресел,
занятых почтенными фигурами с того света, и одну -полную ложу, где грызли
орехи. Я высидел до конца спектакля, потому что спал непробудно. Наконец,
досадуя на свои неудачи, я прибегнул к моему единственному знакомцу в
городе, к рыжему немцу, содержателю гостиницы, где я остановился, и стал
расспрашивать его: куда девались жители Москвы? Мой немец растолковал мне,
что все они еще рассеяны по дачам и поместьям, что летом и осенью город
почти пуст и что московская зима, пора жизни, движения, веселости,
начинается не прежде поры снегов, около ноября.
А тогда кончался только сентябрь, и дожидаться ноября - значит потерять
даром время отпуска. Я задумал о возврате к вам, окончил успешно
порученное мне дело и с подорожною в кармане пошел в последний раз
побродить по улицам.
Ты не можешь себе вообразить, что такое значит сиротство в пустыне
большого города: это чувство самое тягостное, самое грустное; я испытал
его вполне, провел несколько дней самых неприятных, а между тем мне было
жаль покинуть Москву!
Я мечтал найти в ней что-то особенное, и неисполнившиеся мечты упали на
душу, как обман. Мне не хотелось уезжать в этом расположении. Я был в
каком-то ожидании и дорого бы дал, чтобы какое-нибудь обстоятельство
вывело меня из него. Судьба на этот раз предупредила мое желание. Нечаянно
встретил я моего доброго знакомого Л..., подобно мне заезжего из
Петербурга и которого я никак не полагал найти так близко подле себя.
После изъявлений взаимной радости пошли расспросы, тоже взаимные, и Л...
объявил мне, что я могу поздравить его женихом. "Завтра моя свадьба, -
сказал, он мне, - женюсь на дочери богатейшего и счастливейшего откупщика;
беру изрядную невесту и красивый мильон в придачу! Как видишь - недурно?"
Я прежде поздравлял его с невестою - тут должен был поздравить с мильоном,
который, казалось, несравненно более занимал Л... Он сообщил мне свои
планы для будущего. "Долой мундир, поселюсь здесь, буду себе жить на воле
да возить жену по балам и давать ей праздники!" - сказал он мне с
довольным видом. Но вдруг он вспомнил, что прежде исполнения этих замыслов
ему надлежало позаботиться об обстоятельстве, гораздо ближе предстоящем.
Его невеста, желая блеснуть всеми средствами, настоятельно требовала,
чтобы у него были на свадьбе два шафера, и один непременно гвардеец.
Рассеянный жених не подумал заранее, как это сделать и, зная, что никого
из его товарищей не было в Москве, находился теперь в крайнем затруднении.
Услужливая судьба, которая решилась не отпускать меня в дорогу, свела его
со мною; чтобы разом удовлетворить всему, Л... убедительно просил меня
держать над ним венец и за троих танцевать на бале, который он намерен был
дать через несколько дней.
Я охотно обещал то и другое и в тот же вечер был представлен в семью
откупщика.
Тут я нашел толпу женщин - и молодых и старых, - но ни тени той