"Е.П.Ростопчина. Чины и деньги " - читать интересную книгу автора

зимних квартирах - мазурке, которую сам черт выдумал нарочно, чтобы бесить
ревнивых мужей и заботливых матушек! Мазурка - это душа бала, цель
влюбленных, телеграф толков и пересудов, почти провозглашение о новых
свадьбах, - мазурка, это два часа, высчитанные судьбою своим избранным в
задаток счастья всей жизни.
Я выбрал место между двух колонн, где нескромные соседи не могли мешать
мне свободнее налюбоваться своею дамою и вдоволь с нею наговориться. Я уж
желал отстранить ее от толпы; я уж начинал испытывать то исключительное
чувство, которое стремится отнять у целого света любимый предмет, чтобы
никто не мог ни словом, ни даже взором встревожить его ревнивого
созерцания, разделить его неделимых наслаждений!
Как быстро пролетели вы, первые минуты новорожденной любви и
расцветающего счастья, минуты, которыми решилась загадка жизни, которыми
довершилось очарованье непокорного!
Веселая, непринужденная, моя волшебница с первых слов обошлась со мною
без всяких ужимок, и в четверть часа мы ознакомились совершенно. Ее
разговор, блестящий остроумием и умом, показал мне вместе и отличное
воспитание, и редкие дарования природы. Детская шаловливость сливалась в
ней с восхитительною скромностью, а между тем ее глаза без ее ведома
обещали все сокровища чувства и высказывали душу необыкновенную. Не могу
объяснить почему, но мы сблизились мечтами, как будто пророческие сны
заранее приучили ее ко мне, как будто и ее душа, подобно моей, ждала,
искала и нашла. К концу бала я был влюблен без памяти и, скажу откровенно,
мог надеяться, что и Вера не совсем ко мне равнодушна.
Разумеется, я спешил разведать, кто она и где и как можно с нею
встретиться. Узнав, что ее родные живут открыто и принимают в положенные
дни, я был немедленно представлен им.
Клирмовых посещало лучшее общество, и их дом считался хорошим и
приятным. Меня встретили очень благосклонно, пригласили бывать запросто, и
я скоро стал вседневным гостем.
Тогда наступила новая эра моему существованию, эра восхитительная,
незабвенная, эра пылких радостей, волшебных грез, невыразимых ощущений!
Среди шумной толпы - я не видал ничего, кроме Веры, я слышал ее одну, не
отходил от нее, и длинные сердечные беседы час от часу сближали нас. Я
читал в ее впечатлительной душе все чувства, которые пробуждал в ней, все
чувства, которых до меня она не знала. С неописанной гордостью следил я за
моими постепенными успехами в ее доверии, в ее привязанности. Я видел, как
от ребячливой суетности она переходила к женской чувствительности; как мой
образ заслонял ее от всех искушений тщеславия; как возрождалась и как
развивалась ее страстная душа, теперь знакомая со всеми возвышенными
вдохновениями истинной любви. Я видел, что она платила мне любовью за
любовь, что ее сердце стало верным отголоском моего собственного.
Когда, бывало, в длинной гостиной, во всех углах возникали группы
разговаривавших, сходились, расходились, мешались, Вера, с
изобретательностью, достойною своей цели, заняв искусно тех из подруг
своих, которые могли обойтиться без ее личного участия, умела
расположиться так, что мне всегда оставалось место возле нее, и она
казалась исполнявшею все обязанности хозяйки дома, между тем как только на
мне одном сосредоточивалось все ее внимание... Тогда мы находились посреди
людей, но были не их мира, но дышали этой жизнью вдвоем, в которой одни мы