"Филипп Рот. Профессор желания" - читать интересную книгу автора

- Ну и отлично.
- Он всегда оказывался рядом, когда мне нужна была помощь. Мне иногда
приходилось неделями жить в его доме. Он защищал меня от страшных людей.
"Почему ты не защищала себя сама, держась от них подальше?"
- Отлично, - сказал я. - Тебе повезло, и это здорово.
- Он любит сплетничать и рассказывать небылицы и был сегодня немножко
сентиментален - ты же понимаешь, что он только что пережил. Но он хорошо
знает людей и предан своим друзьям, даже не очень умным. Люди такого типа
очень преданы, не надо относиться к этому с пренебрежением. И ты не должен
заблуждаться на его счет. Он может быть твердым, когда надо, решительным и
замечательным.
- Я уверен, что он был твоим хорошим другом.
- И продолжает быть!
- Послушай, что ты пытаешься мне сказать? Что-то последнее время я не
могу понять сути вещей. О чем мы сейчас говорим?
- О том, что я все еще что-то значу для некоторых людей, хотя у тебя, у
эрудированных профессоров и их энергичных, не умеющих одеваться жен, я не
заслуживаю даже презрения. Да, я не создана для того, чтобы печь банановый
хлеб и морковные булочки, выращивать фасоль, вести семинары и возглавлять
комитеты, но люди все еще смотрят на меня, Дзвид, куда бы я не пошла. Я
могла бы выйти замуж за кого-то из тех, кто правит миром! Для этого мне не
надо было далеко ходить. Мне неприятно говорить такие вульгарные,
отвратительные вещи о себе самой, но я вынуждена говорить это тому, кто
находит меня отталкивающей.
- Я не нахожу тебя отталкивающей. Я польщен тем, что ты предпочла меня
президенту телефонной и телеграфной корпорации. Как может человек, не
способный даже закончить маленькую брошюру о Чехове, испытывать что-то,
кроме признательности, за то, что живет с женщиной, вторая могла бы стать
королевой Тибета? Я счастлив, что мне предоставлена роль твоей власяницы.
- Это спорный вопрос, кто здесь власяница. Я тебе Противна, Дональд
тебе противен...
- Элен, я к нему никак не отношусь. Я старался вести себя самым лучшим
образом, черт побери. Послушай, моим лучшим другом еще тогда, давно, в
университете, был гомик. Он был единственным на весь университет. Гомик был
моим другом в 1950 году, когда еще никто представления о них не имел. А я
понятия не имел о том, кто он, и он стал моим другом. Мне совершенно
безразлично, кто чье платье носит. О, черт с ним! Забудь об этом! Хватит.
Как-то поздней весной, субботним утром, когда я сел за свой письменный
стол, чтобы поставить оценки за экзаменационные работы, я услышал, как
открылась и закрылась входная дверь нашей квартиры - в конце концов начался
распад нашего мезальянса. Элен ушла. Прошло несколько дней, ужасных дней, в
течение которых состоялось два посещения морга в Сан-Франциско, из которых
одно - с растерянной застенчивой матерью Элен, она настояла на том, чтобы
прилететь из Пасадены, и храбро пошла со мной, чтобы взглянуть на труп
утонувшей женщины "кавказского типа", лет тридцати-тридцати пяти.
Первый телефонный звонок, с информацией о том, что моя супруга
находится в гонконгской тюрьме - последовал из Госдепартамента. Второй
звонок был от Гарланда, он поведал несколько проясняющих дело деталей.
Оказывается, прямо из Гонконгского аэропорта она проследовала на такси к
особняку своего бывшего любовника в Коулуне. Мне сказали, что он не кто