"Эразм Роттердамский. Диатриба, или рассуждение о свободе воли" - читать интересную книгу автора

Значит. По крайней мере по моему мнению, то, что касается свободной
воли, мы узнали из Священных писаний: если мы на пути благочестия, то для
того, чтобы, забыв об остальном, бодро устремиться к лучшему; если же мы
погрязли в грехах, то чтобы, напрягши все силы. Мы обрели возможность
покаяния и всеми способами старались снискать милосердие Господнее, без
которого человеческая воля и ее стремления не способны действовать.
Если есть какое-то добро, следует приписывать его божественной милости,
которой мы обязаны даже и своим существованием; в остальном мы должны
верить, что все, что с нами происходит в этой жизни, радостное и печальное,
посылает нам Он для нашего спасения и никому не может быть обиды от Бога,
справедливого по своей природе, даже если нам кажется, что мы не заслужили
того, что произошло. И никто не должен отчаиваться в прощении Бога,
наимилостивейшего по своей природе. Понимать это, говорю я, по-моему было бы
достаточно для христианского благочестия, но было бы неблагочестивой
чрезмерностью вторгаться в эти скрытые от нас вопросы, чтобы не сказать -
излишние: предвидит ли Бог не по необходимости (contingenter praesciat
aliquid), способна ли наша воля сделать что-либо по отношению к тому, что
касается вечного спасения, или она только подчиняется действию благодати?
Делаем ли мы все, что делаем - хорошее или плохое - по чистой необходимости,
или же скорее мы претерпеваем воздействие?
Существует нечто, о чем Бог пожелал, чтобы мы вообще не знали.
Например, о дне смерти и дне страшного Суда. "Не ваше дело знать времена и
сроки, которые отец сохранил в своей власти". И - "О дне же том и часе никто
не знает, кроме Отца, - ни ангелы на небе, ни Сын". Он не хотел, чтобы мы
вникали в это, почитая Его в мистическом молчании. Поэтому в священных
книгах есть много мест, о которых хотя и говорили многие, однако же никто не
устранил неясности полностью: например, разделение лиц, соединение
человеческой и божественной природы в Христе, грех, который никогда не может
быть прощен. Он хотел, чтобы некоторые вещи мы знали очень хорошо: это
наставления о благой жизни. Конечно, это - слово Божье и его не следует
искать, восходя высоко на небо, не следует привозить издалека, пересекая
море; оно близко. В наших устах, в нашем сердце. Это необходимо учить всем;
прочее правильнее будет оставить богу; благочестивее почитать неведомое, чем
обсуждать неисследимое. Сколько спорных вопросов и раздоров породило у нас
разделение лиц, смысл первоначала, разница между рождением и исхождением!
Какое смятение в мире возбудило сражение из-за понимания (греч.) Девы! Я
спрашиваю, что получилось до сих пор из этих трудных вопросов, кроме того,
что, желая быть чрезмерно мудрыми, мы утрачиваем согласие и меньше любим
друг друга? Ведь вещи такого рода, что, несмотря на то что они действительно
существуют и их можно узнать, нет нужды говорить о них во всеуслышание.
Возможно, и правда то, что обычно болтают софисты о том, что Бог в
соответствии со своей природой не меньше, чем на небе, присутствует в ходах
жуков - чтобы не сказать чего-нибудь похуже, чего они, однако же, не
стыдятся говорить. Но об этом нет нужды рассуждать в присутствии множества
людей. И утверждение, что существует три бога, даже если это с точки зрения
диалектики может считаться правильным и разумным, вызвало бы у
невежественной толпы большое возмущение. Если бы мне было ясно - на самом
деле это обстоит иначе, - что исповедь, которая у нас теперь принята, не
учреждалась Христом и не могла быть учреждена людьми и поэтому ее никто не
смеет требовать, а также никто не смеет взыскивать за прегрешения, то я бы