"Гюг ле Ру. Норманны в Византии " - читать интересную книгу автора

приезжали к императору со всех концов света.
Как и всюду кругом, толпа народа была здесь громадна, но перед
Дромундом и сопровождавшим его воином она расступилась, давая им свободный
проход. Они подошли вовремя, чтобы увидеть погребальную процессию, выходящую
из ворот дворца.
Целых два дня перед тем придворные врачи, евнухи, хитонаты и
кубикулярии были заняты тем, что обмывали, наполняли благовонными травами и
раскрашивали тело покойного. Наконец, приведя его в надлежащий вид, они с
воплями и стенаниями вышли из дворца, а за ними следовало тело базилевса,
положенное на траурный катафалк, блестящий, как яркое солнце.
Привыкший к простому погребальному обряду, совершаемому над умершими
конунгами, при котором тела их, украшенные лишь рубцами от полученных в бою
ран, сгорая на костре, разложенном посредине палубы, исчезали в облаках
дыма, Дромунд с удивлением смотрел на эту церемонию.
Лицо покойного было раскрашено самыми живыми красками, борода расчесана
волосок к волоску. Золотая с эмалью диадема украшала величественное чело
его. Блестящая золотая порфира покрывала бренные останки. А ноги, в высоких
пурпуровых сапогах, покоились на подушке, изукрашенной жемчугом.
Харальд и Дромунд присоединились к кортежу, сопровождавшему через
внутренние дворы дворца тело базилевса в парадный триклиний. В конце
последнего для тела базилевса был приготовлен помост.
Два стража, не смея переступить порога триклиния, неподвижно стояли,
вперив глаза в виднеющиеся подошвы пурпуровых сапог, да наблюдали за
удивительным блеском диадемы, которая, будучи освещена огнем висячей
лампады, как ореол разливала свои радужные лучи. И среди всего этого
великолепия пурпура, самоцветных камней и золота покоилось лишенное
внутренностей, набитое травами, почти высохшее уже тело самодержца.
Когда все участвующие были на назначенных распорядителями местах,
оглушительный звук труб возвестил о прибытии императора, спешившего отдать
последний долг покойному отцу, после которого занял он престол свой.
Базилевс Роман Второй ко дню смерти отца достиг уже двадцати одного
года.
Шестилетним мальчиком в праздник Пасхи, по желанию Багрянородного, был
он коронован и принужден принимать участие в делах управления государством.
Склонный больше к охоте и игре в мяч, он мало интересовался изучением
руководства к политической науке, нарочно составленного для него покойным
базилевсом.
Когда Роман вошел в триклиний, то громадная толпа народа и придворных
так заслонила его и его жену, что Дромунд, несмотря на свой высокий рост,
увидал только рядом два профиля в коронах, как бы изображенные на медали.
Одно лицо - интеллигентное и хотя очень еще юное и безбородое, но уже
поблекшее от излишеств, и другое - лицо молодой женщины поразительной
красоты, тонкие и правильные черты которого дышали такой гармонией, что
возбуждали всеобщий восторг.
- Слава! Слава! Роману слава! Теофано слава! - кричала жаждавшая
богатых милостей от нового базилевса толпа, как будто бы все присутствовали
не на похоронах, а находились на зрелище в цирке.
В это время толпа была отодвинута к стенам триклиния сильным натиском
конвоя из варягов и других народностей. Этот отряд, как стая верных псов,
всюду следовал за базилевсом. В состав его входили - и наголо бритые