"Гюг ле Ру. Норманны в Византии " - читать интересную книгу автора

как по какой-нибудь насыпи, по теплым трупам упавших. Всякому хотелось быть
поближе к молодому самодержцу, встретиться с ним глазами и обратить на себя
его внимание.


[Image008]


Глава 5
Варяги

Берега Средиземного моря в то время содрогались от постоянных разбоев
сарацинов, которые дошли до такой дерзости, что безнаказанно разоряли даже
города, подрывая тем веру в могущество Византии. Острова архипелага, берега
Греции и Азии особенно страдали от их набегов. Неприступная греческая
цитадель Хандакс на острове Крит, была взята ими и превратилась в громадный
притон разбойников, куда, как на базар, стекались богатства всего Востока.
Пираты вели там открытый торг христианскими невольниками, а поставщики
гаремов приезжали туда запасаться живым товаром.
Измученный таким насилием и грабежом, народ возлагал все свои надежды
на юного самодержца, надеясь, что он отомстит туркам и прекратит их набеги.
Желая успокоить своих подданных и, кстати, удалить из Византии
распущенных наемников, державших в страхе всю столицу, Роман придумал
снарядить в Средиземное море экспедицию. Начальство над нею он поручил
знаменитому полководцу Фоке, который в это время только что прославился
своими победами в Малой Азии, на сарацинской границе.
Роман дал ему титул сиятельнейшего господина, главнокомандующего
армиями Восточной провинции, и приказал немедленно организовать экспедицию
на Крит.
Эта новость с восторгом была принята и во дворце, и в лагере. Воины
любили Фоку за то, что он делил с ними их труды и опасно-сти. Они складывали
в честь его даже свои хоровые песни. Самая горячая конкуренция возникла
среди варварских гетерий, когда узнали, что император предоставлял право
сиятельному Фоке по своему усмотрению составлять из наемников свою армию.
Все мечтали о громадных богатствах, собранных в Хандаксе, и уже видели себя
возвращающимися на свою далекую родину, загромождая несметной кладью Великий
греческий путь.
Только в норманнском стане было страшное недовольство, когда узнали,
что базилевс исключил из числа этих счастливцев всю скандинавскую дружину с
их начальником Ангулем.
Привыкший к строгой дисциплине, Дромунд изумлялся распущенности своих
земляков.
Варяги, как разъяренные волки, сновали по Кабалларию. Во все горло пели
они на своем родном языке оскорбительные для императора песни, а по ночам
забирались в сады и нижние кварталы Буколеона, где буянили и бесчинствовали.
По старой традиции, византийские императоры все прощали своей любимой
дружине. Базилевс только смеялся, когда кто-нибудь из придворных доносил ему
о проделках, совершаемых по ночам, под воздействием вина, этими варварами.
Он хорошо знал, что дикая свора норманнских волков, слушавшаяся своих
начальников только во время битвы, моментально стихала и переставала