"Гюг ле Ру. Норманны в Византии " - читать интересную книгу автора

- Кто это поет?
Наклонясь через балюстраду, Евдокия отвечала:
- Песня мужественна, и певец очень красив! Троил, мой друг, пойди узнай
у воина, который стоит на часах, за какое преступление выставлены эти два
человека к позорному столбу.
Услужливый молодой поклонник ловко сбежал по лестнице, рассчитывая
произвести на Евдокию впечатление своей любезностью и элегантностью, причем
его плащ красиво развевался.
Все внимание Евдокии было поглощено, однако же, двумя воинами; она и не
заметила, как энергично растолкал Троил толпу зевак, которая собралась
вокруг осужденных. Как ребенок, горела она нетерпением удовлетворить свое
любопытство и крикнула с балкона Троилу:
- Кто же они такие?
- Норманны...
- Они украли?
- Убили.
- Их заклеймят за это?
- Им отрубят головы.
- Когда?
- Сегодня, после захода солнца.
Евдокия всплеснула руками и, обратясь к подруге сказала:
- О Ирина, посмотрим на их казнь... Говорят, что они с удивительным
мужеством подставляют головы под топор и улыбка блуждает на их мертвых
губах!
- Несчастные! - прошептала Ирина. - Они умрут так далеко от родного
края. Пойдем, скажем им несколько ласковых слов.
Она первая спустилась с лестницы и направилась к тому, чей голос еще
звучал в ее душе. Сопровождавшее ее общество, толпа народа и даже Харальд,
который сидел у другого столба, скрылись для нее из вида; она шла прямо к
Дромунду, так же легко и свободно и почти так же бессознательно, как в
сладком сне.
Подойдя поближе, она пристально на него посмотрела. Вся фигура его и
лицо выражали полное спокойствие. Могучие руки были сложены на груди,
сдерживая ее дыхание, как берега сдерживают бурные волны. Шлем еще
увеличивал его высокий рост, а в глазах, светлых как скандинавское море и
устремленных вдаль, сквозили видения рая.
Ирина увидала в этой ясной лазури отражение незнакомого неба и сказала:
- Я полюбила твой голос и твое благородное мужество... Скажи мне, как
твое имя?
- Дромунд.
- Сегодня ты должен умереть?
- Я это знаю, что ж из этого!
- Ты ни о чем разве не сожалеешь на этом свете?
- Да, ни о чем.
- И тебя никто не будет жалеть?
- Нет!
- Ни одна женщина не поцелует твою голову, отделенную от тела?
- Звери меня растерзают, - ответил Дромунд. И он засмеялся картине, как
в лунную ночь собаки будут делить его труп.
Не все ли ему равно, возьмут ли тело его на ремни для бичей, или его