"Александр Рубан. Пыль под ветром (Сны инженера Тенина)" - читать интересную книгу автора

во сне было что возразить и о чём спросить. Например: почему он связан? Это
что, новый метод лечения: связывать больных по рукам и ногам, да ещё
заломив руки за спину?.. Но ни возразить, ни спросить, действительно, не
получалось. Илья Борисович попытался издать хотя бы
неопределённо-протестующий звук и напрягся - да, видимо, не там, где надо.
- Так! - произнёс врач, комически покрутив носом. - Странно иногда
радуется человек... Ну, да ничего, уточку вам сейчас сменят.
Но вместо того, чтобы позвать нянечку, он ухватил обеими руками спинку
кровати и стал её равномерно и мощно встряхивать, словно пытался вытрясти
уточку из-под Ильи Борисовича. Тогда Илья снова напрягся, теперь уже изо
всех сил, выплюнул, наконец, кляп и заорал.
- Цыть, - хрипло сказали ему откуда-то сверху. - А то зарежу.
Илья решил на всякий случай поверить и примолк. Да он и орал-то скорее
от неожиданности, чем от протеста, ошеломлённый резкой сменой декораций. В
следующую минуту он осознал, что схвачен, связан, перекинут через круп
лошади за спиной всадника, и что его куда-то быстро везут. Может быть, в
ставку Восточно-Предельного Дракониата - а, может быть, и нет... Скорее
всего, нет, не в ставку: угроза, произнесённая тоном усталым и равнодушным,
прозвучала весьма убедительно. Разговоры конников (их было трое, и тот, что
вёз Илью, скакал в центре и чуть впереди) подтвердили это предположение.
- Исхалтурились Чистильщики, - угрюмо заметил скакавший справа. -
Тяп-ляп, абы как, побыстрее, отрапортует - и на помост. А мы после него
дочищай...
- Да и ты бы исхалтурился, - рассудительно возразил тот, что слева. -
Двенадцатый город у парня!
"Это они про меня? - мысленно возмутился Илья. - Это - я
исхалтурился?.. Впрочем, да. Они же не знают, кого везут. Они подобрали
сбежавшего горожанина и по следам поняли, что он бежал из моего города..."
- Ты кумангу-то хоть единожды в руках подержал? - спросил
рассудительный.
- А что?
- А то! Ты бы на другой день свинца запросил, кабы подержал.
- Я не Чистильщик, - возразил угрюмый. - Моё дело маленькое.
- Вот и сполняй своё дело.
- А я сполняю. И без халтуры.
- Языки! - хрипло сказал вёзший Илью.
- Ничо, - возразил рассудительный. - Без памяти он - ишь, болтается.
- Остановись-ка, я его тресну, - предложил угрюмый. - Болтаться-то он
болтается, да мало ли.
- Не убей, - предупредил хриплый, останавливаясь. - Единица
человеческого счастья, как-никак, хоть и недоделанная.
- Я аккуратно, - пообещал угрюмый. - Без халтуры.
Илью треснули, и очнулся он уже на мокрой горячей брусчатке посреди
незнакомой улицы. Исходящие влагой камни обжигали правую щёку и - сквозь
разодранный рукав камзола - плечо. Хотелось пить. И не столько рассеивал
тьму, сколько трещал и чадил возле чьих-то высоких дверей одинокий факел.
Ни пояса, подаренного ему титанами, ни тем более фляг с вином Илья на
себе не ощутил, да и руки были всё ещё связаны за спиной и онемели. Ноги,
впрочем, были уже свободны. Илья перекатился на живот, упёрся подбородком в
мостовую и подтянул под себя колени. Усилие опустошило его. На какое-то