"Лев Рубинштейн. Альпинист в седле с пистолетом в кармане " - читать интересную книгу автора

свои, кто чужие. Мы продолжали путь к Ленинграду.
В какой-то из дней стало непривычно пусто и жутко, пропало все
гражданское, что двигалось вместе с нами. Куда оно ушло? Как по жесту
волшебной палочки. А мы двигались к Ленинграду, намного увеличивая свою
часть за счет бегающих без узды.


НАС ОСТАЕТСЯ ТОЛЬКО ТРОЕ


Все же немцы нас вскоре догнали. Они ехали на машинах по дорогам, а мы
пешком по обочинам. Бригада наша разрослась за счет работы заградотрядов.
Возник какой-то порядок и первый отпор наступавшему врагу.
Нас придали или нам придали танковую часть, и был первый настоящий бой.
В районе пос. Шапки мы контратаковали наступавш противников. По моей
полной неподготовленности и непониманию военного дела все по-прежнему
казалось неразберихой и хаосом действий. То мы бежали в атаку, не видя
противника и не зная, где он. Бежали туда, откуда он стреляет. То не знали,
где наши; но в конце концов все прояснилось. Из небольшой рощицы, справа,
загудели и вышли несколько наших танков БТ. Как мы их полюбили! К этому
времени священная злость уже была не только у кадровых военных, но и у всех
приписников и интеллигентов, составляющих значительную часть войск и
понюхавших жестокости и наглости противника и, главное, поевших своей
слабости и беззащитности.
Наши танки! Какой восторг! Мы готовы их целовать и гладить. Они пошли в
бой. Вот теперь мы покажем этим гадам. Пехота кинулась за танками в атаку...
Пехота - это мы, и удержать нас нельзя. Костя и Ваня влезли на броню, мы
бежали рядом, держась за танк.
Этого боя я описывать не буду. После него нас осталось только семь. В
нем погибли Костя Соболев и Ваня Федоров, их буквально срезало пулеметным
огнем на броне. За ними немного погодя погиб Сеня Аскенази и Игорь Юрьев
(позже оказалось, что Игорь был тяжело ранен в грудь и в бессознательном
состоянии попал в плен).
Танки пошли без разведки, используя богатый опыт кавалеристов,
руководивших в начале войны танковыми подразделениями. Лихой наскок с острой
саблей не удался. У танков не было сабель и гривы. Танки все, кроме одного
(заглох при выезде), сгорели, и мы едва управились отползти в свои плохо
сделанные окопы. Нас, альпинистов, осталось семь. Нас осталось семь. Нас
осталось только семь.
Нас, альпинистов, семь! (Зайцев не альпинист, и он ушел от нас не знаю
куда.)
Казалось, альпинисты умеют терять друзей. Но это может показаться
только постороннему.
Альпинисты не плачут. Альпинисты спокойно вытаскивают из трещины или
из-под скал ту смесь мяса и костей, которая была другом, упаковывают в
спальный мешок, обвязывают веревками и волокут по леднику, "охраняя" себя и
"его" от падения в следующую трещину, бережно спускают по скалам и потом
тихо и молча хоронят на своем альпинистском кладбище.
Однако научиться этому нельзя. На войне убивало многих, и рядом с
тобой, лучше сказать, не много оставалось целых. У военных была такая