"Лев Рубинштейн. Альпинист в седле с пистолетом в кармане " - читать интересную книгу автора

Такая короткая дистанция, но рассказ с подробностями занимал часа два
или три. Кто-то уходил на пост, потом, возвращаясь, говорил: "Так лифчик у
нее был розовый с дырочками, а что же дальше было?" - Кнедликов, слабо
сопротивляясь, говорил: "Я уже дальше рассказывал". - "Ничего!
Повтори!" -Всем нравилось, и Кнедликов, смущаясь и не зная, хорошо ли он
поступает, совершенно без вранья, начиная с розового лифчика, дальше
добавлял все новые и новые детали, останавливаясь, стараясь припомнить новые
подроб-ности, чтобы старым слушателям не надоело и было интересно. Его
рассказ был правдой от начала и до конца. Эта правда всех покоряла. Поначалу
он смущался и кое-что опускал, но потом привык и говорил уже о всех деталях
с удовольствием.
Рассказывать было обязательным для всех, но в отличие от Кнедликова я
врал все от начала до конца и снабжал рассказ интересными деталями, и
занимал второе место после него по популярности. Мои подробности были
несколько другого характера, например, я описывал наше венчание: она на
девятом месяце, в коротком обтягивающем острый живот бархатном платье,
молодой священник венчает ее в церкви с веселым еврейским парнем, одетым в
ковбойку и стоптанные кеды. Дружки все пьяные в дым, подносят священнику
алюминиевую кружку коньяку "Двин". Он делает перерыв, выпивает, крякает и
продолжает венчание. Они, конечно, знали, что я вру или подвираю, но такое
вранье считалось почти честным. Я не претендовал на достоверность,
рассказывал для веселья. Завтра все повторялось, но подробности были
другими, и никто не обижался. Изредка раздавался голос: "А вчера ты говорил,
что священник был старым, а парень в Магомета верил". На него шикали: "Какое
твое дело - старый, новый, молодой. Рассказывай, рассказывай!"
И я рассказывал: "После церкви мы поехали к ее маме. Мама служила в
ювелирном магазине и устроила меня шеф-поваром ресторана "Метрополь". Я
готовил посетителям только особые фирменные блюда (все остальное делали,
конечно, мои помощники)". - "И что ж ты там готовил?" - "Моими любимыми были
теплые мозги с орехами в коньяке с приправой из орхидей и салатом
"Искандер". Гусиные печенки с омарами в черной икре и в персиковом желе и
суфле из розовых лепестков. И другие. К нашему приезду мама накрыла хороший
стол, на столе была горячая картошка, соленые огурцы, капуста с антоновскими
яблоками. Селедка Залом из банок (без голов) и охлажденная водочка
"Столичная". Было еще жареное сало с яичницей".- "А гусь был?"-"БылКонечно!
Весь подрумяненный, с корочкой, внутри яблоки".
Тут подошли вопросы, и это было гвоздем рассказа: "А коньяк
был?" -"Нет! Коньяк, весь ящик, мы оставили священнику. Не зря же он венчал
нас без разрешения свыше. Он сначала не хотел, но мои дружки его убедили,
что я магометанин, но мастер спорта, это уже почти русский, и совсем убедил
его ящик коньяку". - "А маслины были на столе?" - "Нет!" Все мои
фантастические блюда были для таких же фантастических посетителей ресторана
"Метрополь". Для себя же я рассказывал и объявлял блюда такие, о которых мы
все мечтали тут и сейчас. Маслины - это ерунда, а вот кусок свежего батона
со сливочным маслом и кусок мяса, поджаренный с большим количеством
лука, -ай-ай-ай ...
За столом был порядок, и мне с невестой водки не давали, так что мы
давились сухой едой и едва терпели это безобразие. Вскоре мы удалились в
приготовленную для нас отдельную комнату. Тут шло длительное описание
предметов в этой комнате и кровати. От лифчиков я воздерживался, у меня был