"Лев Рубинштейн. Альпинист в седле с пистолетом в кармане " - читать интересную книгу автора

промедления. Третий год я на передовой - ни одного дня без обстрела. Не было
такого, чтоб поспать часов пять подряд, и вдруг - отпуск.
Я поражался сам себе. Как могла прийти в голову такая нелепая шальная
мысль - идея. Эта мысль незаурядная, и она удивила всех однополчан и,
наверное, поэтому удалась, как иногда удается вдруг страшное, нелепое,
чудное. Вслед за мною получили отпуск адъютант командира, его ординарец (с
поручением к семье полковника) и другие высокопоставленные. Но я был просто
старшим лейтенантом, и мне повезло, как награду за находчивость и
неординарное мышление мне дали и отпуск, и орден. Иначе бы мне отпуска,
конечно, не видать. Но все решилось. И слух об этом прошел по всем
батальонам. Тотчас стали приходить офицеры со своими доппайками. (Кроме
солдатского довольствия нам полагались раз в неделю две банки консервов,
печенья пачка, сахар и немного масла.) Откуда-то появился огромный
чемодан-кофр, и его мигом заполнили доброхотные приношения. Полковник
сказал: "Заедешь в тыл, скажешь майору Сысу, чтобы дал тебе продуктов".
Полковнику - спасибо, а сам думаю: "Сыс мне и без тебя даст всего".
Начальник тыла майор Сыс имел ко мне особое пристрастие. И неспроста.
Как-то мы с командиром бригады обнаружили у солдат вшей. Полковник
рассвирепел и приказал вызвать на передовую начальника тыла.
Я добавил: "Нужно их почаще вызывать сюда к нам.
Пусть лучше знают обстановку у нас". Ему это понравилось, и я с его
благословения завел ночное дежурство офицеров тыла на передовых окопах. Ох!
Не хотелось им сюда приезжать. Но был составлен приказ и график. Цыганков
его подписал, и я следил, чтобы он действовал.
Как только наступало дежурство Сыса, он звонил мне, иногда
заблаговременно, и просил замены. То занят, то нездоров, и другое. И
говорил: "Слушай, старший лейтенант, я твоего ординарца долго не видел.
Почему он не идет к нам?"
На следующий день мой Кролевецкий ехал в тыл бригады и привозил литра
два водки, сала и другие чудеса. Также я выжимал из них чистое новое белье,
сапоги для Кроли, как я его называл, и иногда кое-что еще. Белье приходилось
менять часто. Баня была большой редкостью. Я по три месяца не мылся, некогда
было, а смена белья заменяла ее. И бельишко у меня всегда было первый класс,
новое, и все из-за прелести нашей родной передовой. Прием не новый, но...
Если на войне или даже в армии этого не превзойти, то пропадешь.
По дороге к Сысу у начпрода подхватил три бруска сала (40X15 см).
Толстое, розовое, как оно мне понравилосьЕще больше понравился энтузиазм, с
которым меня все снабжали. Не снабжали, а всучивали продукты. Они все
ставили себя на мое место и воображали приходящим домой с таким салом, и я
наслаждался заранее впечатлением от этого сала у Ирочки и ее мамы. Это сало
занимало почти половину чемодана и уж во всяком случае - его треть, и было
самым ударным подарком. Последней инстанцией был, конечно, сам Сыс. Он уже
знал о моей поездке. Тыловики всегда и обо всем знают первыми.
- Ну-ка, открой чемодан и покажи, какой ерундой ты его набил, -сказал
мне Сыс, а своему ординарцу сразу приказал принести ящик мыла. -Выбрось всю
ерунду, и в первую очередь сало, - сказал он, - набей чемодан мылом, и
облагодетельствуешь своих.
Расстаться с салом??? Да никогда!!! Ни за что! Это дурацкое мыло
возить - нет. Консервы подарили друзья. Сами не ели. "Я им верну их", -
повторял Сыс. Он уговаривал меня долго, но я ему не поддавался. Я ему вообще