"Лев Рубинштейн. Альпинист в седле с пистолетом в кармане " - читать интересную книгу автора

ягоды вокруг лагеря. Как хорошо было возвращаться с занятий. Ирочка
встречала мою группу перед лагерем. В нашей палатке висели и стояли в банках
цветы. Она ходила смотреть на нас в бинокль. Лето было солнечным, и никто в
тот год у нас в лагере не погиб.
Вот тут я совершил страшное преступление. Когда закончились занятия, я
включил ее в свою группу для восхождения на вершину Суфруджу.
Преступление состояло из двух параграфов. Первый - она не прошла
занятий (я показал ей только основные приемы страховки). Второе - она была
беременна (на пятом месяце), и я это скрыл от начальника. Только одуревшие
от люви молодые дураки могли решиться на такую глупость, не желая
расставаться на три дня.
Любое падение, зависание на веревке могли вызвать пре-ждевременные роды
на высоте три тысячи метров и выше, на снегу, на льду, и без врача в
компании, не имеющей понятия родах и о том, что делать в этом случае.
Я привязал ее веревкой к себе, не отпуская ни на метр, и се обошлось
хорошо. Ей даже понравилось. А наш тренер Василий Сасоров, узнав, бил меня
ледорубом и очень ру-гался.
Его жена Надя, тоже беременная (на шестом месяце), хо-дила по лагерю
павой и укором мне . . .
Окончилась смена. Беременных жен мы с Васей отправи-ли: Надю в Москву,
а Ирочку в Куйбышев, к маме.
Наша общая с нею глупость на этом не закончилась. Я отравил беременную
жену к маме, не удосужившись (не хва-тило времени) оформить наш брак. Она
приехала беремен-ной без замужества. Для нас с нею это не имело никакого
значения. С первого поцелуя мы стали мужем и женой на всю жизнь. Но мама!!!
Восприняла это как трагедию. Твой Левка сволочь! Как он смел! До свадьбы он
тебя обесчестил. Он там, на курорте, остался, конечно, с другими девками.
Что скажут соседи (будто им паспорт показывают). Живот уже на нос лезет. О
чем ты думала ... и еще, и еще, и еще . . .
А я был включен в первую команду и уехал в спортивную экспедицию для
сложных восхождений на Безынгийскую сте-ну. Никакой связи, никаких писем, и
о чем писать? Сходим, и поеду в Куйбышев за женой. Отвезу ее в Ленинград, и
все бу-дет хорошо. Нужно лишь к первому сентябрю ... Еще целый месяц
впереди.
Мы сходили на четыре стены. Но я с травмой. Рубя пеще-ру, разрубил
ледорубом ногу у голеностопа. Травма не страшная, но немного задержался и
приехал в Куйбышев двадцать пятого августа. Наверное, Клеопатра так не
встречала Антония и мадам Жозефина Наполеона, как меня встретила Ирочкина
мама Мария Фроловна. Значит, муж не объелся груш и он сущест-вует. Его можно
пощупать, погладить и даже поругать (очень сдержанно, как бы хваля за приезд
и увоз дочери, а были мысли, останется здесь рожать ...безмужняя, мать
одиноч-ка ... такая красавица, умница, и вот ...).
А Ирочки нет ... Она за Волгой ... сейчас пошлем за нею Колю ... Как
хорошо ... Нет, сказал я. Сам поеду за ней. И поехал за Волгу . . .
Вспоминаю я на бегу за тележкой старикашки ...
За Волгой Ирочка в белом коротком платьице увидела меня издали и
побежала навстречу. Слезы радости не унимались целый час. Приникла ко мне
вся как-то боком (большой живот мешал). Беспокойство разрешилось поцелуями и
слезами. Тут я много понял. Я на опасном деле. Мама не верит в меня как в
мужа и папу, соседи, подруги ... Все трудно. Уже давно нужно уезжать в