"Вадим Руднев. Диалектика преследования" - читать интересную книгу автора

которой так редко ездят автомобили?" - испуганно сказала она. "...· У звука
сирены, взгляда мрачного человека, неожиданного появления черной "Волги" как
будто были невидимые для меня щупальца, которые проникали в ее тело "...·
Мир ее бредового восприятия как бы являл собой ужасного осьминога,
безжалостно запустившего свои щупальца в ее душу
[Волков 2000: 478-479]
Наша задача здесь состоит не в том, чтобы доказывать, больной тот или
иной человек или здоровый, мы можем допустить, что у каждого человека может
быть моментами сильная персекуторная тревога: у детей в ситуации темноты или
у растерявшегося человека в незнакомом неприятном месте и т. д. Нам важно
подчеркнуть саму эту универсальность и неопределенность персекуторной
тревоги, ее фундаментальность в человеческой экзистенции (здесь можно
упомянуть о том ужасе и заброшенности, о которых писали
философы-экзистенциалисты и психологи Dasein-аналитики (см. напр. [Хайдеггер
1997, Бинсвангер 1999]).
Чем обусловлена универсальность и фундаментальность преследования,
персекуторной тревоги, - вот что нас интересует в первую очередь. И каким
образом, говоря словами Р. Лэйнга, "я" может "развоплотиться, чтобы
переступить пределы этого мира".
На первый вопрос можно ответить, призвав на помощь идеи Мелани Кляйн
(которые мы обсуждали в работе [Руднев 2001a]) о двух фундаментальных
позициях в младенческом развитии - "шизоидно-параноидной" и "депрессивной".
В обоих случаях младенец взаимодействует с одним и тем же первичным
объектом - материнской грудью. Суть шизоидно-параноидной позиции заключается
в том, что младенец, которого мать на некоторое время оставила без внимания,
воспринимает этот временный период как нечто универсальное, он воспринимает
теперь материнскую грудь как абсолютно плохую, преследующую субстанцию,
которая хочет его уничтожить. Почему младенец так думает, почему он не может
просто подождать? По реконструкции Мелани Кляйн, младенец на этой стадии не
понимает, что та грудь, которая его кормила, и та, которая его теперь
преследует, это одна и та же грудь. Он расщепляет их на две субстанции -
абсолютно хорошую, которую он идеализирует, и абсолютно плохую, которую он
обесценивает. Вот как сама Мелани Кляйн пишет об этом:
Первыми преследующими объектами "...· являются "плохая" грудь матери и
"плохой" пенис отца. Страх преследования относится также к взаимодействию
внутренних и внешних объектов. Эти тревоги, первоначально сфокусированные на
родителях, находят выражение в ранних фобиях и оказывают сильное влияние на
отношение ребенка к родителям. Как персекуторная, так и депрессивная тревога
коренным образом содействует возникновению конфликта, вытекающего из
Эдиповой ситуации, а также оказывает влияние на либидинозное развитие
[Кляйн 2000: 320]
Таким образом, преследование заложено в человеческом развитии с самого
раннего детства. Те, кто проходят депрессивную позицию, избавляются от него;
те, кто по каким-то причинам ее не проходят, т. е. не формируют идеи о
целостном объекте, у которого есть и хорошая и плохая стороны (по Мелани
Кляйн, в этом осознании целостности объекта суть депрессивной позиции и ее
продвинутость по сравнению с шизоидно-параноидной позицией), вновь
регрессируют, возвращаясь на шизоидно-параноидную позицию, и именно такого
рода субъекты могут потом стать шизофрениками:
Если в течение шизоидно-параноидной позиции развитие происходило