"Вадим Руднев. Прочь от реальности: Исследования по философии текста" - читать интересную книгу автора

При этом важно (и эта особенность не замечена Вендлером), что
интенсионализация и уничтожение иллокутивного суицида происходят в ситуации
"ответа на вопрос", то есть в излюбленном Я. Хинтиккой модальном ракурсе
вопроса [Хинтикка 1980]. Ответ на вопрос (Что ты делаешь? - Я льщу тебе.) во
многом снимает истинно-значную нагрузку с высказывания и переводит его
иллокутивную валидность в более мягкий контекст, а именно в косвенный,
потенциально косвенный, который играет роль своеобразного лингвистического
"психотропного средства", предотвращающего иллокутивное самоубийство.
Предположим, мы действительно показали, что художественное высказывание
в каком-то фундаментальном смысле эквивалентно обычному придаточному
предложению, и, следовательно, денотатом художественного высказывания, так
же как и денотатом придаточного предложения, является его смысл, то есть то
утверждение, которое в нем делается.
Тем самым денотатом художественного высказывания в общем является
обычное высказывание нормальной речевой деятельности. Однако тогда встает
закономерный вопрос: что в таком случае является коррелятом главного
предложения в художественном произведении? По Фреге, принципиальной
особенностью предложения в целом и сложного предложения в частности является
то, что его денотатом служит истинностное значение, логическая валентность.
Поэтому следует найти у художественного произведения ту его часть, которая
обладает логической валентностью.
Такой его частью является заглавие, слово, которое уже своей внутренней
формой указывает на родство с главным предложением. Характерной также
является позиция заглавия в начале дискурса, а также то, что исторически
заглавие выросло из первого предложения художественного текста. То, что мы
называем "Повестью временных лет", было первым предложением текста
"Первоначальной летописи": "Се повесть временных лет, откуда пошла есть
русская земля, кто в Киеве начал первым княжити..." и т. д.
Заглавие художественного дискурса несомненно обладает логической
валентностью, оно может с истинностью указывать на то, что перед нами именно
это произведение. Будучи в современных литературных текстах чаще всего
номинативным словосочетанием, заглавие указывает на то произведение, чьим
репрезентантом оно является. Так, если на титульном листе книги написано:
Л. Н. Толстой
Анна Каренина
роман,
то логический анализ этого высказывания может выглядеть следующим
образом:
Истинно, что перед вами книга (роман), называющаяся "Анна Каренина" и
написанная Л. Н. Толстым.
Заглавие как будто говорит: "Вот повествование о том, что произошло
то-то и то-то"; содержанием этого того-то и того-то и является сам
художественный текст, функционально эквивалентный придаточному предложению и
именно поэтому имеющий значение безотносительно к правдивости или лживости
того, о чем в нем говорится.
Но если заглавие художественного произведения действительно обладает
истинностным значением, то в этом случае оно в состоянии быть не только
истинным, но и ложным. Может ли заглавие художественного произведения быть
ложным высказыванием? Да. И это происходит в тех случаях, когда имеет место
фальсификация, то есть, например, в случае с Оссианом. Когда читатель видел