"Вадим Руднев. Прочь от реальности: Исследования по философии текста" - читать интересную книгу автора

является условием возможности познания минувшей эпохи, а не наоборот, как
это часто считают историки искусства" [Ингарден 1962: 463].
Текст не умирает в пределах создавшей его культуры прежде всего потому,
что он не равен своей материальной сущности. Хотя в определенном смысле знак
разделяет судьбу со своим денотатом, но, с другой стороны, "выцветшее
изорванное знамя исчезает как предмет реальности, но сохраняется как предмет
поклонения". С этой точки зрения не имеет смысла говорить, что "произведение
архитектуры Нотр-Дам намокло от дождя, потому что в Париже в это время шел
дождь".
Текст не равен своему экземпляру. В отличие от предмета реальности,
который в пространственном смысле центростремителен, то есть ограничивается
рамками своих очертаний, текст центробежен, он путем "тиражирования"
стремится охватить как можно большее пространство. Но смерть текста не есть
уничтожение всех его экземпляров, так как всегда в случае необходимости его
можно восстановить и актом культурной канонизации приравнять
реконструированный текст к изначальному. Такова, например, история "Курса
общей лингвистики" Ф. де Соссюра, реконструированного Ш. Балли и А. Сеше из
разрозненных конспектов лекций швейцарского лингвиста, который никогда не
писал книги с таким названием, но несмотря на это, благодаря своей важности
в культуре, она считается его произведением. Текст лишь тогда умирает, когда
его перестают читать, то есть когда он перестает давать культуре новую
информацию. В этом случае все экземпляры текста остаются как предметы
реальности. Сам же текст исчезает.
Положительное энтропийное направление времени соответствует
философскому детерминизму (не механистическому детерминизму Лапласа, а менее
сильному философскому, утверждающему, что всякая причина имеет свое
следствие [Поппер 1983: 572].) Отрицательное информативное направление
времени соответствует философскому телеологизму. Телеология и детерминизм
суть противоположные "симметричные" системы описания одного и того же
объекта [Рейхенбах 1962]. Наличие у текста автора и читателя подразумевает
телеологический принцип описания действительности. В отличие от состояния
естественной физической системы, которое стало таким вследствие некоторого
взаимодействия событий в прошлом (движение от причины к следствию), в тексте
нечто сделано кем-то с какой-то целью. В естественной системе происходит
движение от менее вероятных событий к более вероятным, в тексте наоборот -
от более вероятных к менее вероятным.
Рассмотрим случай с бросанием игральной кости. Когда кость бросается
"просто так", то есть когда мы не следим за результатом бросания, то этот
результат не несет никакой информации. Происходит причинно-следственный
процесс от менее вероятного состояния ("повисания" кости в воздухе) к более
вероятному (к ее падению на землю в силу закона тяготения). Энтропия здесь
накапливается, время движется в положительном направлении. Но процесс
бросания кости как игровой заключается в том, что на чисто физическую
равновероятность каждого из шести возможных исходов накладывается
семиотическая неравновероятность ожидания определенного результата. Нам не
все равно, какой гранью упадет кость, шестерка для нас лучше, чем единица.
Поэтому падение кости определенной гранью несет информацию, энтропия
исчерпывается, и этот процесс переоценивается как знаковый, являясь в этом
случае не причинно-следственным, а целевым.
В каком смысле при переживании бросания кости как знакового процесса