"Вениамин Семенович Рудов. Черная Ганьча " - читать интересную книгу автора

кряду затянулся и погасил сигарету.
Вошел старшина. По обе стороны его короткого носа синели две вмятины -
след от очков. Сейчас острее, чем когда-либо раньше, бросалось в глаза то,
что скрывала военная форма: старшина постарел. Новый поясной ремень, надетый
поверх кителя по случаю приезда начальства, еще рельефнее обозначил вспухший
живот, слишком туго затянутый галстук налил лицо нездоровой багровостью. И
тем не менее Кондрат Степанович силился показать, что ему ничуть не стало
труднее служить, с наигранной бодростью вскинул руку к козырьку впервые
надетой сегодня фуражки:
- Ужинать будете?
- Надо. - Суров снял с вешалки сухой китель.
- А вы тут вечеряйте, в канцелярии. За сутки набегались.
- Сколько за обслуживание на дому?
- С начальства не берем, - улыбнулся Холод, обернулся назад: - Бутенко,
давайте.
Небольшого росточка, немного смешной в высоком поварском колпаке и
короткой белой куртке, Бутенко держал перед собой поднос с тарелками,
чайником и эмалированной кружкой.
- Знимить пробу, товарищ капитан, - краснея и запинаясь, попросил
солдат.
Садясь к столу, Суров обратил внимание, что чьей-то заботливой рукой
койка застелена чистым бельем, угол одеяла отвернут, приоткрывая белую
простынь. И еще увидел Суров букет цветов на приемнике, чисто вымытый пол и
свежие занавески на окне.
Вот уже полгода, как уехала Вера, полгода жил он в опустевшей квартире.
Все это время он проводил большей частью в канцелярии, днюя в ней и ночуя. И
как-то ни разу не приходило в голову задуматься над несложными вещами: когда
бы он ни пришел в канцелярию, в ней всегда было уютно и чисто, проветрено.
Поев и приказав разбудить себя в три, Суров отправился спать на
квартиру. Он не был в ней больше недели и, когда вошел, на него дохнуло
застоявшимся воздухом, табаком и, самую малость, "Красной Москвой", любимыми
духами Веры. Флакон в красной высокой коробке стоял непочатый на туалетном
столике и источал чуть слышный аромат.
Не зажигая света, Суров разделся, сложив одежду на стуле рядом с
диваном - кровать не стал разбирать. Открыл окно, и комната стала
наполняться свежим воздухом и прохладой.
Должно быть, от чрезмерной усталости долго не приходил сон. Суров лежал
на спине, вытянув руки поверх одеяла. Из окна лился приятный холодок.
В одиночестве пришли всякие мысли. "Соломенный вдовец", - подумал о
себе. Наедине иногда подтрунивал над собой, хотя было совсем не смешно.
Знал, так дальше нельзя - решать нужно раз и навсегда, в ту или иную
сторону. И главное - не расслабиться.
О разном думалось Сурову: застава должна не подкачать на инспекторском
смотре, за лето хлопцы основательно подтянулись и в службе и в дисциплине. И
задержание сегодняшнее зачтется: люди показали отличную натренированность,
знание участка. Даже Шерстнев вроде бы изменился. Или притворяется?
- Один пишем, два в уме, - как-то сказал о Шерстневе старшина.
Наверное, он прав, Холод. Опытный человек, добрый служака, а, видать,
придется расстаться: взялся за него Голов еще тогда, на весенней...
Незаметно Суров уснул.