"Вера Русанова. Букет для будущей вдовы" - читать интересную книгу автора

- Но она ведь не ходит ни на какие праздники! - Елена Тимофеевна
всплескивала полными руками. - До праздников ли ей? Да и вообще...
- Я понимаю, что не ходит. Но спросить то может? С какой-нибудь
подружкой "хи-хи-хи" да "ха-ха-ха": "А был ли Шайдюк на банкете? А уходил
куда или нет?" Ну, это же так просто!
- "Хи-хи"! "Ха-ха"! Какой ты все-таки черствый!
- Не черствый я, мам, не черствый! Просто, на самом деле, надо... Ну,
позвони ей, а? А я сам поговорю и объясню, в чем дело.
Я сидела в мягком кресле и хлопала глазами, как полярная сова. Почему
черствый? Почему нельзя "хи-хи" и "ха-ха"? И почему неизвестная мне Марина
не ходит ни на какие праздники? Что, вообще, происходит, и почему меня не
считают нужным в это посвятить?
Митрошкин прояснил ситуацию только тогда, когда Елена Тимофеевна,
неодобрительно покачав головой и, видимо, частично разочаровавшись в моих
добродетелях, все-таки отправилась звонить. Бабушка в белом платочке и
синей вязаной кофте, достававшей ей до колен, сидела в углу дивана и
сосредоточенно смотрела "Угадай мелодию!". Леха обернулся было на нее, но
махнул рукой:
- Все равно слышит плохо... Ладно, включайся, объясняю. Марина - это
моя троюродная сестра, мамина двоюродная племянница. Короче, дочь её
двоюродной сестры тети Оли. Она работает в кардиологии медсестрой уже лет
восемь что ли? Конечно все про всех знает, но с "хи-хи" - "ха-ха", вообще,
неудобняк получился. Тетя Оля умерла недавно, а у Маринки больше никого
нет, только дочка маленькая. С мужем они развелись, так что она теперь
совсем одна осталась. Хорошая девчонка, правда, несчастная очень. Мать
жалеет её сильно, вот и не хочет, чтобы трогали.
- Так может и не надо тогда? - я почти испуганно прикусила костяшку
указательного пальца.
- Ладно уж. Начали. Что теперь?!.. Да я думаю, Маринка нормально все
воспримет...
Марина действительно восприняла все нормально. Минуты через три Елена
Тимофеевна позвала к телефону Леху. Он легко вскочил и бросился в коридор,
а она вернулась в комнату. Мне было ужасно неловко и хотелось спрятаться
куда-нибудь в стенной шкаф, но, к счастью, ситуацию спасла бабушка, вдруг
спросившая:
- А тебя, деточка, что - в милиции обидели?
- Да не то чтобы обидели, - я виновато улыбнулась. - Просто я
оказалась не в то время, и не в том месте. Поэтому и неприятности. У меня,
вообще, свойство такое - все неприятности на себя собирать.
- А это тебя сглазили. Точно сглазили! - бабуля горестно покачала
головой. - Потому и худенька така! Воск надо бы на тебя отлить. Раньше была
у нас в Михайловске женщина одна - Гаянэ. Ох, хорошо отливала! Да я уж и не
знаю, занимается ли она этим теперь?.. Позвонить что ли Поликарповне,
спросить?
Елена Тимофеевна не выдержала и звонко хлопнула себя обеими руками по
коленке, выглядывающей из разреза халата:
- Ну что ты, мама, такое говоришь? Какой сглаз? Какой воск? Женщину
убили, ты это понимаешь? Вот поэтому её и таскают по милициям? У Алтуховых
не помнишь как было, когда сосед тестя своего топором рубанул? Всех по сто
раз допрашивали: и Зою саму, и сыновей, и слесаря даже, который в тот день