"Вера Русанова. Букет для будущей вдовы" - читать интересную книгу автора

краткий комментарий объяснил мне, дремучей, что это - одно из самых
известных, программных произведений Ван Гога. Потом... А потом я встала,
сложила книжки аккуратной стопочкой и побежала к телефону-автомату,
висящему на стене возле двери читального зала. От волнения и нетерпения
пальцы мои едва попадали в дырочки диска. Трубку, к счастью, сразу взял
Митрошкин.
- Ну? - спросил он, вкладывая в этот вопрос все свое
презрительно-язвительное отношение к моему новому библиотечному "задвигу".
- Баранки гну! - мой голос был торжествующ и бодр. - Скажи-ка мне,
глубоко образованный, интеллигентный актер столичного театра, кичащийся
своим умом и эрудицией, говорит ли тебе о чем-нибудь название "Красные
виноградники в Арле"?.. Если не говорит, то даю подсказку: вспомни о
"Подсолнухах"!
В трубке послышалось сопение, потом короткий стон и досадливое:
- Чуть ли не единственная картина Ван Гога, проданная при его жизни,
да?.. Мать моя, какой же я осел!
- Точно! - ответила я, соглашаясь, прежде всего, с последним
замечанием. - Теперь тебе предоставляется возможность подумать о своем
поведении, а я ещё немного здесь почитаю и, наверное, через часик приеду
домой...
Домой я приехала не через часик, а почти через три, досидев до того
времени, когда библиотекарши начали расхаживать по залу, задергивать шторы
и выключать лишние лампы, с неудовольствием косясь на не желающих понимать
никаких намеков читателей. Морозец на улице все крепчал, и в квартиру я
влетела с красными щеками и побелевшим кончиком носа. Невоспитанный
Митрошкин встречать меня не вышел. Он сидел в своей комнате и в глубокой
печали смотрел по видику "Семь" - триллер об интеллектуальном поединке
полицейского и очередного кровавого серийного убийцы.
- Ненавижу маньяков, - грустно сказал он, когда я, стянув, наконец,
хэбэшные лосины, прижалась красными от холода коленками к батарее. -
Особенно тех, которые оставляют какие-то знаки... Что к чему? Зачем?
Разгадаешь, и такое ощущение, будто решил кроссворд из "Московского
комсомольца".
- Ну вот! Ты получаешь чувство глубокого удовлетворения и гордости за
себя - такого умного.
- Это я получаю чувство глубокого удовлетворения, а маньяк - что?
- А составители кроссвордов - что? Зачем-то же они кроссворды
составляют? - мои бедные коленки отмерзали с трудом, а все тело отчего-то
начала колотить мелкая противная дрожь.
- Они, глупая ты Евгения, с каждого кроссворда гонорар имеют... И,
вообще, дело даже не в этом. Вот, например, наш михайловский урод. Если
даже все правильно с Ван Гогом...
- Что значит "если"? - немедленно оскорбилась я. - Ты что - ещё в
чем-то сомневаешься?.. Ах, ну да! Я же у нас - умственно отсталая? Мне же
верить нельзя, правда?
- Ну не так категорично, - Леха вытянул руку с пультом и несколько раз
нажал на кнопку, убавляя громкость телевизора, - но, вообще-то, хотелось бы
убедиться самому.
Мне вспомнились блеклые, навыкате, глаза Селиверстова, его словно
окаменевшее лицо, медленно багровеющие уши Митрошкина, Шайдюк, переводящий