"Бертран Рассел. Мистицизм и логика" - читать интересную книгу автора

Но если человеческое тщеславие и пошатнулось на мгновение, узнав о
родстве с обезьяной, то вскоре нашло способ восстановить себя в
собственных глазах - с помощью "философии" эволюции. Путь от амебы к
человеку казался философам очевидным прогрессом - хотя неизвестно,
согласилась бы с этим мнением амеба или нет. Поэтому те изменения, которые
произошли в прошлом и считались правдоподобными с точки зрения науки, были
с радостью восприняты как способствующие пониманию закона развития в
направлении вселенского блага - эволюции или развертывания идеи,
постепенно воплощающей себя в действительном.
Но такой взгляд, хотя он удовлетворял Спенсера эволюционистами
гегельянского толка, более искренние сторонники развития считали
неадекватным. Для них идеал, к которому мир постоянно приближается,
слишком мертв и статичен, чтобы можно было в него уверовать. Изменяться и
развиваться в ходе эволюции должно не только стремление, но и идеал:
должна быть не раз и навсегда установленная цель, а постоянное
формирование новых потребностей тем импульсом, который есть жизнь и
который только и придает единство всему процессу.
В этой философии жизнь - непрерывный поток, в котором все разделения
искусственны и нереальны. Отдельные вещи, начала и концы - просто удобные
фикции: существует лишь спокойный, ничем не нарушаемый переход. Мнения
сегодняшнего дня могут считаться истинными сегодня, если помогают нам
плыть в потоке; но завтра они станут ложными и должны быть заменены
новыми, отвечающими новой ситуации. Все наше мышление состоит из удобных
фикций, воображаемых сгущений потока: реальность протекает независимо от
всех наших фикций и может лишь переживаться, но не постигаться в мышлении.
Каким-то образом нам дают понять - хотя и не утверждают этого открыто, -
что будущее, которое непредсказуемо, будет лучше, чем прошлое или
настоящее, - из читателя делают ожидающего конфету ребенка, которому
сказали открыть рот и закрыть глаза.
Логика, математика, физика не существуют для этой философии, потому что
слишком "статичны"; подлинно реален импульс и движение к цели, которая,
подобно радуге, отступает по мере нашего к ней приближения, и каждое
место, когда мы его достигаем, становится иным, чем казалось на расстоянии.
Я не собираюсь подробно разбирать эту философию. Хочу только сказать,
что мотивы и интересы, которые ее вдохновляют, столь исключительно
практические, а проблемы, которые она решает, столь специальны, что она
вряд ли касается хотя бы одного из вопросов, образующих, на мой взгляд,
подлинную философию.
Преимущественный интерес эволюционизм проявляет к вопросу о
человеческой судьбе или, по крайней мере, о судьбе жизни. Его больше
интересуют мораль и счастье, чем знание как таковое. Нужно признать, что
это может быть сказано и о многих других философиях; желание обладать того
рода знанием, которое дает философия, встречается редко. Но если философия
хочет достигнуть истины, необходимо прежде всего, чтобы философы обрели
незаинтересованное интеллектуальное любопытство, характеризующее
настоящего ученого. Знание о будущем - относящееся к тому роду знания,
которое нам следует искать, если мы желаем знать человеческую судьбу, - в
определенных узких границах возможно. Трудно сказать, насколько раздвинет
эти границы прогресс науки. Но очевидно, что любое суждение о будущем
принадлежит по своему предмету какой-то частной науке и устанавливается,