"Бертран Рассел. Мистицизм и логика" - читать интересную книгу автора

различие между любовью и ненавистью не есть различие в форме или структуре
и потому принадлежит не философии, а частной науке - психологии. Таким
образом, этические интересы, часто вдохновлявшие философов, должны отойти
на задний план: какой-то этический интерес может, конечно, вдохновлять все
исследование в целом, но ни один не должен касаться деталей или
результатов, которые мы желаем получить.
Если такая точка зрения вначале покажется неутешительной, мы должны
вспомнить, что перемены подобного рода были признаны необходимыми во всех
науках. От физика или химика не требуют сегодня доказательств этической
значимости ионов и атомов; биолог не должен доказывать полезность растений
и животных. В донаучные эпохи было иначе. Астрономия, например, изучалась
потому, что люди верили в астрологию: считалось, что движения планет
оказывают самое прямое влияние на жизнь человеческих существ. Возможно,
что, когда такие взгляды стали угасать и появилось незаинтересованное
изучение астрономии, многие, для кого именно астрология была захватывающе
интересна, решили, что астрономия имеет слишком отдаленное отношение к
человеку, чтобы стоило ею заниматься. Физика - например, в "Тимее" задач
относилось доказательство того, что Земля заслуживает восхищения.
Современного физика, напротив, - хотя он вовсе не отрицает, что Земля
восхитительна, - совершенно не заботят, как физика, ее этические атрибуты:
он стремится разыскивать факты, а не рассуждать, хороши они или плохи.
В психологии научный подход установился позднее и с большими трудностями,
чем в физической науке: естественно было полагать, что человеческая
природа либо добра, либо зла и что различие между добром и злом, столь
фундаментальное в сфере практической деятельности, должно иметь значение
также и в теории. И только в прошлом столетии сформировалась этически
нейтральная психология; и здесь точно так же этическая нейтральность
оказалась существенно важной для научного прогресса.
В философии до сих пор к этической нейтральности стремились редко и еще
реже ее достигали. Люди помнили о своих желаниях и судили о философиях,
примеряя их к себе. Вытесненное из частных наук убеждение, что понятия
добра и зла дают ключ к пониманию мира, обрело пристанище в философии. Но
даже из своего последнего убежища эта вера должна быть изгнана, если
философия не хочет оставаться просто приятным мечтанием. То, что счастье
раньше находит тот, кто его не ищет, - тривиальная истина; вполне
возможно, что это верно и в отношении добра. В сфере мышления, во всяком
случае, те, кто забывают о добре и зле и ищут только факты, найдут добро
скорее, чем те, для кого мир искажен их собственными желаниями.
Мы возвращаемся, таким образом, к парадоксу: философия, не стремящаяся
навязать миру свое собственное понимание добра и зла, не просто ближе к
истине; она -
следствие более высокой этической позиции, чем та, которая - подобно
эволюционизму и более традиционным системам - непрерывно оценивает
Вселенную и хочет найти в ней воплощение сегодняшних идеалов. В религии и
во всяком глубоком и серьезном воззрении на мир и человеческую судьбу есть
какое-то смирение, осознание того, что человеческая власть имеет пределы,
- и этого-то как раз не хватает современному миру, с его быстрыми успехами
в материальной сфере и его дерзкой верой в безграничные возможности
прогресса. Тот, кто любит свою жизнь, тот ее и потеряет: есть опасность,
что из-за слишком самонадеянного жизнелюбия сама жизнь потеряет многое из