"Бертран Рассел. Логический атомизм" - читать интересную книгу автора

взглядом, что их нет. Мое собственное решение в пользу плюрализма и
отношений покоится на эмпирических основаниях после того, как я убедился,
что аргументы a priori, напротив, недействительны. Но я не думаю, что эти
аргументы могут быть адекватно опровергнуты без тщательной разработки
логических типов, о которых кратко говорилось выше.
Это, однако, заставляет обратиться к вопросу о методе, который я считаю
очень важным. Что мы рассматриваем в качестве данных в философии? Что мы
будем считать имеющим наибольшее сходство с истиной, а что соответственно
будет отвергаться, если оно противоречит другим свидетельствам? Мне
кажется, что в целом наука в значительно большей мере может быть истинной,
чем любая до сих пор разработанная философия (я не исключаю, конечно, и
свою собственную). В науке существует много вещей, с которыми люди
согласны, в философии же этого нет. Таким образом, хотя каждое суждение в
науке может быть ложным, и практически достоверно, что там имеются такие
ложные суждения, однако мы поступим разумно, если будем строить нашу
философию на науке, потому что риск ошибиться в философии несомненно
больше, чем в науке.
Если мы могли бы надеяться на достоверность в философии, дело обстояло
бы иначе, но насколько я могу видеть, такая надежда будет химерической.
Конечно, те философы, чьи теории prima facie (на первый взгляд - лат.)
противоречат науке, всегда будут способны интерпретировать науку так,
что она будет оставаться истинной лишь на своем собственном уровне, с
небольшой степенью истинности, которой обязан довольствоваться скромный
ученый. Те, кто придерживается подобной позиции, обязаны, мне кажется,
детально показать, как эта интерпретация может быть эффективной. Я,
однако, считаю, что во многих случаях это будет совершенно невозможно. Я
не думаю, например, что те, кто не верит в реальность отношений (в таком
смысле, как это объяснено выше), способны интерпретировать эти
многочисленные части науки, которые используют асимметричные отношения.
Даже если я не усматриваю способа, с помощью которого можно было бы
ответить на возражения против отношений, выдвинутые, например, Брэдли, я
все же буду считать более правдоподобным, что некоторый ответ возможен,
ибо я буду думать, что ошибка в очень тонкой и абстрактной аргументации
более вероятна, чем столь фундаментальное заблуждение в науке.
Допуская, что все, во что мы верим сами, сомнительно, тем не менее,
кажется, что вера в философию более сомнительна, чем вера в детали науки,
хотя возможно не более сомнительна, чем вера в наиболее широкие ее
обобщения.
Вопрос об интерпретации важен почти для каждой философии, и я вообще не
склонен отрицать, что многие научные результаты требуют интерпретации,
прежде чем они могут подойти когерентной философии. Принцип "конструкции
против выводов"
сам является принципом интерпретации. Но я считаю, что любой правильный
вид интерпретации обязан оставлять детали неизменными, хотя он и может
придать новые значения фундаментальным идеям. На практике это означает,
что структура должна быть сохранена. И проверкой этого служит то, что все
предложения науки будут сохраняться, хотя их терминам могут быть даны
новые значения. Подходящим примером на нефилософском уровне служит
отношение физической теории света к нашему восприятию цветов. Оно
обусловливает физические явления, соответствующие разным видимым цветам, и