"Бертран Рассел. Человеческое познание его сферы и границы." - читать интересную книгу автора

чувств, а источником всего личного являются именно чувства. Тело есть
чувствующий регистрирующий аппарат, постоянно передающий раздражения из
внешнего мира;
раздражения одного тела никогда не бывают совершенно одинаковыми с
раздражениями другого, хотя практические и социальные потребности научили
нас не обращать внимания на различия между восприятиями двух рядом стоящих
лиц. В построении физики мы подчеркивали пространственно-временной аспект
наших восприятий, то есть аспект, наиболее абстрактный и наиболее
родственный логике и математике. Это мы сделали, стремясь к популярности,
ради того, чтобы сообщить доступное для сообщения, и для того, чтобы
покрыть остальное темным покровом забвения.
Однако пространство и время, насколько люди знают их, в действительности
вовсе не так безличны, как наука изображает их. Теологи изображают Бога
смотрящим на пространство и время извне, без пристрастия и с полным
осознанием целого; наука пытается подражать этой беспристрастности с
некоторым видимым успехом, но успех этот в известной степени иллюзорен.
Человеческие существа отличаются от Бога теологов тем, что их пространство
и время имеют свои здесь и теперь. То, что находится здесь и теперь, -
живо, а то, что удалено, скрывается в постепенно все более и более
сгущающемся тумане. Все наше познание распространяется из
пространственно-временного центра, который является крошечным отрезком,
который мы занимаем в каждый данный момент. "Здесь" - очень неопределенный
термин, - в астрономической космологии Млечный Путь может рассматриваться
как "здесь"; при изучении Млечного Пути "здесь" является солнечной
системой; при изучении солнечной системы "здесь" - это земля; в географии
это город или район, в котором мы живем; в физиологическом изучении
ощущения это мозг в его противоположности всему остальному телу. Более
широкие "здесь" всегда содержат в себе менее широкие "здесь" как свои
части; всякое "здесь" содержит в себе мозг говорящего или, по крайней
мере, часть его. Подобные же соображения применимы и к "теперь".
Наука претендует на устранение "здесь" и "теперь". Когда на поверхности
земли происходит какое-либо событие или явление, мы определяем его
положение в пространственно-временном многообразии, приписывая ему широту,
долготу и дату. Мы разработали технику, позволяющую всем квалифицированным
наблюдателям с точными инструментами прийти к одному и тому же определению
широты, долготы и даты. Вследствие этого в этих определениях нет больше
ничего личного, поскольку мы удовлетворяемся числовыми показаниями,
значение которых не слишком подробно исследовано. Произвольно решив, что
долгота Гринвича и широта экватора равны нулю, соответственно рассчитывают
другие широты и долготы. Но что такое "Гринвич"? Этот термин едва ли
является соответствующим беспристрастному взгляду на вселенную, и его
определение не является математическим. Чтобы лучше всего определить
"Гринвич", надо привести человека к нему и сказать: "Вот Гринвич". Если
кто-либо уже определил широту и долготу места, где вы находитесь, то
"Гринвич" может быть определен широтой и долготой по отношению к этому
месту;
он находится, например, на столько-то градусов к востоку и на столько-то
градусов к северу от Нью-Йорка. Но это не избавляет от "здесь", каковым
теперь вместо Гринвича является Нью-Йорк.
Более того, абсурдно определять как Гринвич, так и Нью-Йорк по их широте и