"Бертран Рассел. Автобиография" - читать интересную книгу автора

разумения. За время наших занятий я научился читать только одно слово:
"или". Другие слова, такие же короткие, никак не запоминались. Должно
быть, она отчаялась чего-нибудь добиться, потому что в пять лет без малого
меня отдали в детский сад, где я и освоил наконец нелегкое искусство
чтения. Когда мне исполнилось лет шесть-семь, она снова принялась за меня
и стала учить английской конституционной истории, которой я очень
заинтересовался. По сей день помню многое из того, что она говорила.
У меня до сих пор хранится маленькая записная книжечка, куда я заносил под
ее диктовку вопросы и ответы. Применяемый ею метод легко
продемонстрировать на следующем примере.
Вопрос. Из-за чего спорили король Генрих II иТомас Бекет?
Ответ. Генрих желал положить конец злу, вызываемому тем, что епископы
творили собственный суд и церковное право в стране существовало отдельно
от обычного. Бекет отказывался ослабить власть епископальных судов, но в
конце концов его склонили признать Кларендонские конституции (далее
излагались соответствующие конституционные положения).
Вопрос. Пытался ли Генрих II улучшить управление страной?
Ответ. Да, в период своего многотрудного правления он не оставлял забот о
реформировании закона. При нем возросла роль выездных судов, в графствах
производились не только слушания денежных тяжб, но разбирались жалобы и
выносились судебные решения. Именно благодаря реформам Генриха II
появились первые ростки того, что превратилось впоследствии в суд
присяжных.
Об убийстве Бекета не говорится ни слова. Казнь Карла I упоминается без
малейшего осуждения.
Тетя Агата так и не вышла замуж, хотя когда-то была помолвлена с викарием,
но помолвку пришлось разорвать из-за того, что у невесты возникли
навязчивые состояния. У нее появилась маниакальная скупость: в своем
просторном доме она пользовалась лишь несколькими комнатами ради экономии
угля и по тем же соображениям принимала ванну только раз в неделю. Она
всегда носила толстые шерстяные чулки, вечно собиравшиеся складками на
щиколотках, и то и дело произносила прочувствованные речи о добродетелях
одних и пороках других совершенно призрачных личностей, существовавших
лишь в ее воображении. Она ненавидела моих жен и жен моего брата все то
время, пока мы были на них женаты, и начинала обожать их, едва мы с ними
расставались. Когда я впервые привел к ней мою вторую жену, она выставила
на каминной полке снимок ее предшественницы и сказала со вздохом: "Вот
смотрю я на вас, а на ум поневоле приходит Элис, и думаю, что это будет,
если Берти, не дай Бог, вас тоже бросит". Мой брат как-то сказал ей:
"Тетушка, вы всегда отстаете на одну жену", что ее ничуть не рассердило, а
лишь безумно насмешило, и она потом всем пересказывала его шутку. Те, кто
считал ее слабоумной и сентиментальной, не могли прийти в себя от
изумления, когда она вдруг, почувствовав себя в ударе, проявляла
недюжинную проницательность и остроумие. Она пала жертвой благочестия моей
бабушки, внушившей ей, что секс предосудителен, и если бы не это, скорей
всего, стала бы счастливой, дельной, энергичной женой какого-нибудь
достойного человека.
Брат был семью годами старше меня и не очень годился мне в товарищи. Дома
он появлялся лишь в каникулы и праздники, когда освобождался от школы. Как
и положено младшему брату, я относился к нему с обожанием и в первые дни