"Бертран Рассел. Автобиография" - читать интересную книгу автора

мое формирование. Ее бесстрашие, заботу об общественном благе, презрение к
условностям, равнодушие к господствующему мнению я всегда вменял ей в
заслугу, они вызывали у меня восхищение и желание подражать им. Бабушка
подарила мне Библию, на форзаце которой написала свои любимые изречения,
там было и такое: "Не следуй за большинством на зло". Благодаря этим
словам, исполненным для нее особого смысла, я никогда не боялся оказаться
среди тех, кто остается в меньшинстве.
Когда я был ребенком, в живых оставались две бабушкины сестры и четверо
братьев, и все они время от времени гостили в Пембрук-лодж. О самом
старшем, лорде Минто, помню лишь то, что называл его "дядя Уильям". Вторым
по старшинству шел сэр Генри Эллиот, сделавший серьезную дипломатическую
карьеру, однако о нем мало что сохранилось у меня в памяти. Третий, дядя
Чарли, запомнился главным образом длинной вереницей титулов на
адресованных ему конвертах, где он именовался "Достопочтенный сэр Чарльз
Эллиот, адмирал, кавалер ордена Бани 2-й степени", и жил в Девонпорте. Мне
объяснили, что дядя Чарли - контр-адмирал, а есть еще другой адмирал,
более важный, который называется "адмирал флота"; меня это задело, я
чувствовал, что должен как-то восстановить справедливость. Самого
младшего, Джорджа Эллиота, оставшегося холостяком, я называл "дядя Додди".
Мое внимание всегда обращали на то, что внешне я очень походил на него
(как и на бабушкиного деда, мистера Брайдона, того самого, который впал в
предосудительную ересь из-за вышеупомянутой лавы на Этне), больше ничего
примечательного в дяде Додди не было. О дяде Уильяме у меня осталось одно
очень болезненное воспоминание. Как-то он приехал в Пембрук-лодж вечером
дивного июньского, пронизанного солнцем дня, каждой минутой которого я
буквально упивался, и перед сном, когда я подошел к нему пожелать
спокойной ночи, он весьма серьезно уведомил меня, что способность человека
к радости с возрастом убывает и я уже никогда в жизни не смогу радоваться
летнему дню так же сильно, как сегодня. Из глаз моих брызнули слезы, и я
долго не мог успокоиться и заснуть той ночью. Впоследствии я убедился, что
то было не только жестокое, но и ложное умозаключение.
Окружавшие меня взрослые отличались редкостным непониманием силы детских
чувств. Помню, как в четырехлетнем возрасте меня фотографировали в
Ричмонде и фотограф, который никак не мог удержать меня на месте, в конце
концов посулил бисквитное пирожное, если я перестану ерзать. До того дня я
лишь однажды пробовал бисквитное пирожное, показавшееся мне истинной
амброзией, поэтому я замер как мышь, и фотограф был в восторге. Вот только
пирожного мне не досталось. Другой раз меня поразила фраза в разговоре
взрослых: "Когда прибудет этот молодой лев?" Я тотчас навострил уши: "А
разве к нам привезут льва?". - "Да, - заверили меня, - в воскресенье.
Совсем ручной, он будет в гостиной". Я буквально считал дни и часы до
воскресенья, а в воскресенье счет уже перешел на минуты. И вот молодой лев
уже в гостиной, и можно пойти посмотреть на него. Наконец я там, и что же?
Лев оказался самым обыкновенным молодым человеком по имени Лев. Не могу
описать всей глубины моего разочарования, мне и сегодня больно вспоминать
свое тогдашнее горе.
Но вернемся к семье моей бабушки. О ее сестре леди Элизабет Ромилли мне
запомнилось лишь то, что от нее я впервые услышал о Редьярде Киплинге, чьи
"Простые рассказы с гор" она обожала. Куда более колоритной фигурой была
вторая сестра, леди Шарлотта Портал, которую я называл "тетя Лотти". О ней