"Жан-Жак Руссо. Юлия, или Новая Элоиза" - читать интересную книгу автора

площадку, откуда открывается вид на весь благословенный городок, в котором
вы живете. Судите сами, с какой жадностью взоры мои устремляются к милым
сердцу пределам. В первый день я долго старался отыскать ваш дом; но он
терялся вдали, все усилия мои были тщетны - воображение вводило в обман мои
усталые глаза. Я побежал к священнику, попросил зрительную трубу и с ее
помощью увидел - а вернее, уверил себя, будто вижу, - ваш дом. И с той поры
я провожу целые дни в укромном уголке, созерцая благословенные стены, за
которыми скрывается источник моей жизни. Невзирая на непогоду, я отправляюсь
туда поутру и возвращаюсь лишь к ночи. Костер из сухих листьев и валежника
да быстрая ходьба оберегают меня от лютой стужи. Я так пристрастился к
дикому уголку, что приношу сюда чернильницу и бумагу, и вот сейчас пишу вам
письмо на камне, отколотом глыбою льда от соседней скалы.
Здесь-то, моя Юлия, твой несчастный друг вкушает, быть может, последние
радости, которые суждены ему в этом мире. Он решается тайно проникнуть в
твою опочивальню сквозь толщу воздуха и стены. Твои пленительные черты вновь
приводят его в изумление, нежные взгляды вдыхают жизнь в его истомленное
сердце; он слышит звуки твоего милого голоса; он дерзает вновь заключить
тебя в объятия и вкусить то восхитительное упоение, какое вкусил тогда в
роще. Пустой бред взволнованной души, обезумевшей от страсти! Тут я
заставляю себя опомниться и стараюсь просто вообразить себе твою невинную
жизнь. Издали слежу я за тем, как ты проводишь день в разнообразных
занятиях, - ведь когда-то мне посчастливилось быть их свидетелем, - я вижу
тебя поглощенной заботами, и мое уважение к тебе растет, а твоя
неисчерпаемая доброта умиляет и восхищает мое сердце. Сейчас, говорю я себе
поутру, она встает от безмятежного сна, личико ее свежо, как роза, душа ее
полна тихою радостью, она посвящает творцу день, который не будет потерян
для добродетели. Вот она в опочивальне матери; одаривает родителей всей
нежностью своего сердца; помогает им в домоводстве; быть может, утешает
нерадивого слугу, тайком увещевает его, а может быть, и заступается за
провинившегося. А вот она усердно занимается рукоделием; она украшает свой
ум полезными знаниями, обогащает изысканный вкус, наслаждаясь изящными
искусствами, и танцами развивает свою природную грацию. А то я вижу простой
и красивый убор на прелестной головке, хотя, впрочем, он ей совсем и
ненадобен. То я вижу отселе, как моя Юлия советуется с почтенным пастором,
желая помочь неимущей семье, стыдливо сносящей бедность. То приходит с
помощью или утешением к горькой вдове или позабытой всеми сиротке. То умными
и скромными речами она очаровывает благородное общество; то, веселясь в
кругу подруг, возвращает безрассудную младость на стезю благоразумия и
добрых нравов. Порою... Ах, только не сердись! Порою я осмеливаюсь себе
представить, что ты думаешь обо мне. Вижу, как твой потеплевший взор
пробегает по одному из моих писем; вижу по ласковым и томным глазам твоим,
что ты выводишь строки, предназначенные для твоего счастливого друга, с
сердечным волнением рассказываешь о нем сестрице. О Юлия, Юлия! Ужели союз
наш невозможен! Ужели наша жизнь потечет врозь и нам суждена вечная разлука?
Нет, пусть эта страшная мысль никогда и не приходит мне в голову! Во
мгновение ока умиление мое превращается в ярость. Я в неистовстве бегаю из
пещеры в пещеру; невольно из груди моей вырываются стоны и вопли. Я рычу,
как рассвирепевшая львица. Я способен на все, кроме одного: я не в силах
отказаться от тебя. И чего бы только не сделал я, да, чего бы не сделал,
только бы обладать тобою или же умереть!