"Жан-Жак Руссо. Юлия, или Новая Элоиза" - читать интересную книгу автора

безнравственный, он не мог бы любить меня вечно, - в чем бы видела я залог
его постоянства? Каким способом могла бы я избавиться от вечного недоверия?
И каким образом убедилась бы я, что не обманута его притворством или своим
легковерием? Ты же - достойный и уважаемый друг, ты не способен ни хитрить,
ни притворяться. Если ты даешь обещание быть со мною всегда откровенным, ты
его исполнишь. Стыдно будет тебе признаться в неверности, но чувство долга
возьмет верх в твоей правдивой душе, и ты сдержишь слово. И, если только ты
разлюбишь свою Юлию, ты скажешь ей... да, ты можешь ей сказать: "О Юлия! Я
не..." Друг мой, дописать эти слова я не в силах.
Согласен ли ты с тем, что я придумала? Только так, - я уверена, - можно
искоренить ревность в моей душе. Поддавшись тому, что говорит мне чутье, я
доверяю твою любовь твоей совести и не допускаю мысли, что ты сам не
поведаешь мне о своей измене. Вот каково, милый друг, надежное действие
обязательства, которое я возложила на тебя. Ты можешь быть ветреным
любовником, но только не вероломным другом. Я могу усомниться в твоем
сердце, зато никогда не усомнюсь в твоей искренности. С какой отрадой я
прибегаю ко всем этим ненужным предосторожностям, стараюсь предугадать
перемену, зная, что она невозможна. Говорить о ревности с таким верным
любовником - восхитительно. Ах, ужели я бы могла так говорить, если б ты
стал иным! Мое бедное сердце не было бы таким благоразумным в беде, малейшее
недоверие, и я была бы уже бессильна избавиться от подозрений.
Вот, досточтимый наставник, о чем мы можем поспорить нынче вечером, -
ибо, по моим сведениям, обе ваши смиренные ученицы будут иметь честь
отужинать в вашем обществе у отца "неразлучной". Своими учеными
рассуждениями о газетных статьях вы завоевали его расположение, - никаких
уловок не понадобилось, чтобы вас пригласили. Дочь уже велела настроить
клавесин. Отец перелистал Ламберти. А я, пожалуй, припомню то, что вы
преподали мне в роще, в Кларане. О доктор всевозможных наук, вы в чем угодно
примените свои знания! Господин д'Орб, - как вы догадываетесь, он тоже не
забыт, - будет с ученым видом разглагольствовать о будущей присяге на
верность неаполитанскому королю, а мы тем временем удалимся в комнату
сестрицы. Там-то, мой верноподданный, преклонив колена пред дамой своего
сердца и госпожой своей, взявшись с нею за руки в присутствии ее канцлера,
вы дадите ей присягу на верность и безупречную преданность. То не клятва в
вечной любви, - ведь никто не властен ни сдержать, ни преступить такое
обязательство, - а в нерушимой правдивости, искренности, откровенности. Вы
не будете присягать ей на вечное подданство, а лишь обязуетесь не свершать
вероломных деяний и, по крайней мере, объявить войну прежде чем свергнете
иго. Выполнив сие, будете возведены в рыцарское достоинство и признаны
единственным вассалом дамы и ее верным рыцарем.
Прощай же, милый друг. Мне становится весело при мысли о нынешнем
ужине! Ах, как будет мне сладостно это веселье, когда ты разделишь его со
мною!


ПИСЬМО XXXVI

От Юлии

Расцелуй это письмо и прыгай от радости - сейчас ты узнаешь новость! И