"Шон Рассел. Брат Посвященный ("Брат Посвященный" #1)" - читать интересную книгу автора

Ботахара учил, что смирение - первый шаг на пути к просветлению, но
монахи, которые следовали этим путем, проявляли надменность, которая
посрамила бы и принца эпохи Мори. Этот молодой монах явно нуждался в том,
чтобы его научили хорошим манерам, причем где-нибудь вне стен монастыря
Дзиндзо, ведь он еще даже не усвоил правила своего собственного ордена.
Когами постарался успокоиться, зная, что гнев помешает ему исполнить
долг перед императором, чего допускать никак нельзя. Обида постепенно
растворилась, и не только благодаря его усилиям. Приемы, изученные им в
детстве у ног братьев-ботаистов, так просто не забывались, и в памяти
Когами, как ни пытался он ее заглушить, всплыло одно изречение: "Давай тем,
кто нуждается, и будешь благословлен". Так Ботахара ответил великому
правителю, который пришел к нему с богатым даром - шитой золотом тканью.
В палубном люке показалась голова Асигару. Натужно пыхтя, жрец поднялся
по лестнице. Впереди него плыл аромат сяндзы, "священного цветка", от
сладковатого запаха которого Когами зазнобило. Высушенными листьями сяндзы
осыпали тела умерших или тех, кто был близок к смерти, чтобы отогнать злых
духов. У Когами пересохло во рту и затряслись руки.
- Она... она... - Его голос сорвался, и внезапно ему стало трудно
дышать. Дотянувшись рукой до перил, Когами постарался не потерять
равновесия.
Асигару выглядел мрачным, но ответил, ни секунды не колеблясь:
- Ее судьба в руках богов. Забрать ее или оставить в этом мире - решать
им. Я рассыпал вокруг вашей дочери лепестки священного цветка. Что бы ни
случилось, злые духи не возымеют над ней власти.
- Вы же говорили, что это всего лишь морская болезнь! Вы говорили, это
не страшно! - Когами почти кричал.
Жрец гневно выпрямился.
- Не указывайте мне, что я говорил, а чего не говорил. Вы забываетесь!
Я защитил вашу дочь от демонов, которые терзали бы ее душу до скончания
веков. А вы сами могли бы оградить ее от такой судьбы?
Жрец поглубже запахнул полы своего длинного халата и уставился куда-то
в темноту. Вопреки ожиданиям торговца он не покинул палубу, а, наоборот,
подошел к нему еще ближе.
- Послушайте, Норимаса-сум, - понизив голос, сказал жрец, - не будем
ссориться. Мы ведь выполняем его задание, не так ли?
До Когами дошло, что Асигару имеет в виду не Отца Бессмертных, а
императора. Впервые один из них осмелился назвать причину, по которой они
оба плыли на этом корабле.
- Он может быть очень щедрым... - Жрец внезапно замолчал, услышав, что
по трапу кто-то поднимается.
Жена Когами вышла на озаренное кружевным лунным светом пространство
между снастями и мачтой. Когами силился разглядеть выражение ее лица, но на
расстоянии это было невозможно. Сикибу посмотрела на мужчин и опустила
голову. Затем, услышав снизу какой-то различимый только для нее звук, вновь
подняла голову и встретилась глазами с обоими. "При лунном свете у нее такое
красивое лицо, - подумал Когами, - красивое и мужественное". Женщина резко
развернулась и зашагала через всю палубу к тому месту, где стоял
монах-ботаист. Когами Норимаса не двигался, даже не пытаясь ее остановить и
понимая, что его будущее меркнет, как лучи заходящего солнца. "Она не
сознает последствий своего поступка, - пронеслось в голове Когами, - и все