"Гелий Рябов. Конь бледный еврея Бейлиса " - читать интересную книгу автора

этого более чем достаточно! Чего же им еще?
Подумал: "Мы лишили их гражданской самостоятельности, но там, где они
еще находят лазейку в несовершенном нашем законе, - они пролезают. Потому
что исторически предприимчивы, энергичны и приспособляемы на уровне
невозможном, немыслимом для любого нормального человека! И вот - торговля
лесом, пшеницей, наконец, биржа - все в их руках! Но как это раздражает
русскую часть общества! Ведь каждый торгующий или денежный русский
мгновенно лишается поля деятельности!"
Только кто виноват?
Вспотела спина и лицо покрылось бисеринками пота: евреи? Господи, да
ведь никто не слышит, можно признаться: мы виноваты. Мы взрастили и вспоили
их феноменальную изворотливость и диффузное мастерство! И это значит, что
здесь надобно что-то менять, и как можно быстрее... менять, но не мстить,
ведь так?
Собственно, к евреям не испытывал никаких конкретных чувств; не
общался с ними, не имел среди них ни друзей, ни знакомых, просто так
исторически сложилось: евреи, студенты и поляки - враги Русского
национального государства. Это знал с младых ногтей, так было всегда...
...И вот город, милый - Санкт-Петербург, колыбель и еще что-то, чему
нет и не может быть объяснения. Это глубоко в душе, в сердце, это
сокровенное, только твое. Вот он разворачивается под колесами экипажа
своими то тихими, то гулкими, то звенящими мостовыми, вспыхивают дуги
трамваев нездешним светом, сверкают витрины, и умиротворенные прохожие
чинно шествуют по своим делам. Удивительно красивый, проникновенный фасад,
за которым много горя, много нищеты (чего уж там...), и рвутся, рвутся к
власти жестокие проходимцы со своей житомирской идеей всеобщего равенства и
счастья. Господи, милые, родные жиды, куда же вы лезете в горькой и
неизбывной, ущербной своей гордыне? Вы думаете, что вам будет принадлежать
весь мир? Увы... Какое горестное заблуждение. Проявите все как один любовь
к Царю, верность государству, в котором живете, и тогда самый большой и
болезненно подозрительный юдофоб вдруг остановится в смущении и спросит
себя: да уж так ли я прав? И воистину - не все ли мы дети Божьи? Но - увы и
еще раз увы. Это только - как заметил Государь однажды - "бессмысленные
мечтания"...
Извозчик между тем остановил напротив памятника; бронзовый Александр
III - могучий, увесистый и спокойный - благостно взирал на творение деда,
Николая I: здесь, на Знаменской, начиналась железная дорога в ситцевую
столицу. Какой мощный конь - почти битюг, и как сидит Государь в седле - на
века, навсегда, как он уверен в незыблемости начал. И как же он
заблуждается... Гробовая змея уже подползает, шипя, к подножию трона...
Погруженный в эти исторические размышления, Евгений Анатольевич с
удивлением обнаружил, что извозчик неведомым образом исполнил заветное
желание: взглянуть в последний раз перед отъездом в лицо обожаемого
монарха. Да, пока Он удил рыбу - Европа ожидала почтительно и неназойливо,
теперь же Россия все более и более уходит на задворки Европы. Она истощена
проигранной войной - сколько трупов осталось в полях Гаоляна; выматывающей
революцией, этим праздником босяков и мародеров, заметно окрепшим
революционным движением - кому как не ему, Евдокимову, знать об этом! Но
уходят во тьму экспроприаторы и убийцы, работавшие только во имя
разрушения, приходят новые, рассуждающие о будущем и приуготовляющие его.