"Гелий Рябов. Мертвые мухи зла " - читать интересную книгу автора

чека идет! Много чести, да и кто они?" Чуяло его революционное сердце, что
контра - вот она, рядом, а если принять во внимание полученное задание - то
и вовсе. Ну... Вовсе, и все!
Он словно накликал искомое. Через проход, ближе к хвосту поезда,
сидели двое, одетые под городских мещан, и к этому "под", промелькнувшему в
голове как бы и между прочим, - Ильюхин как-то по-особенному вдруг
прислушался.
Мещане... По обличью своему дурацкому: пальтецо на одном вроде и
вполне городское, но выношенное до срама, и шляпа продавленная поперек и
оттого напоминавшая известное дамское место, и валенки - кто их теперь не
носит? Но в холодных серых глазах, вдруг блеснувших в фонарном отсвете,
почудилось Ильюхину нечто злое, офицерское, непримиримое. Второй был совсем
молоденький, дохлый даже, лет восемнадцати на вид, в шубке, какие носили в
стужу торговцы на петроградских-санктпетербургских рынках, но профиль,
профиль - чеканный, хотя и юношеский еще, не сформировавшийся до конца - он
выдавал, этот профиль - с точеным носом и мягко-округлым подбородком
вперед - породу древнюю, значительную, истинно дворянскую. Насмотрелся -
когда их, сердешных, топили в Кронштадте и вокруг. Там много таких было...
Они тихо о чем-то разговаривали, изредка бросая быстрые взгляды в его
сторону. Ильюхин напрягся, но придал лицу выражение скучное и безразличное,
будто он просто так, и все, а то ведь - не дай бог - догадаются, хотя
чекист он, в сущности, еще никакой, без году неделя на службе, и никто
ничего не объяснил по делу, потому что и сам ничего толком не знал.
Подслушал как-то разговор умный - в коридоре, на Гороховой. Двое
начальничков из числа самых близких к Феликсу, курили у подоконника и
спорили ожесточенно. Один доказывал, что новым людям жандармские ухватки с
ихней, как он выразился, "секретной агентурой" и прочей дрянью совсем ни к
чему, второй же яростно настаивал, что без агентурного проникновения в
среду противника никогда и ничего не выйдет. "Нам люди помогут!" - ярился
первый. "Бобра тебе лысого! - хмыкал второй. - Ишь - люди... Мы и сам с
усам!"
...И вот - чутье подсказывало, что почему-то интересен он этим
представителям старого мира. Хотят они чего-то. И если так - дурак он,
Сергей Ильюхин, будет, если случаем этим не воспользуется.
Но прошел час, второй начался - Ильюхин нервно сверился со своими
огромными боцманскими, с флота еще, а эти сонно подремывали и ни о каком
"контакте" не помышляли. Словечко это мудреное, "контакт", он знал давно.
Однажды увидел в Гатчине, как запускают летчики мотор у двукрылой
страшилки. Один топтался у пропеллера и орал это самое слово...
А вот в Чека объяснил ему как-то начотдела борьбы, что, мол, когда
чекист входит в служебное соприкосновение с чуждым элементом,
"фигурантом", - это и есть контакт.
Он начал дремать под однообразно усыпляющий говор попутчиков и
перестук колес, как вдруг почувствовал, что кто-то трогает за плечо. Едва
не вскрикнул, но сдержался, вглядываясь в нарочито безразличные лица
"контры". Молчал - интуиция подсказывала, что в таком "контакте"
проигрывает тот, кто первым задает вопрос. Офицер хмурился, но вдруг едва
заметная улыбка тронула его губы.
- Вот, смотрю и глазам своим не верю - да неужто матрос второй статьи
Ильюхин предо мною? Сейчас подошел, вгляделся - в самом деле... Ты, братец,