"Святослав Юрьевич Рыбас. Уже нет прежней игры" - читать интересную книгу авторакивнул:
- Годишься. Идем! Хольц принес тушенку, покрытые маслом банки. - Идем! - жестко повторил офицер. - Быстрее! - Чего орешь? - спросил Анищенко. - Идем так идем. В механических мастерских, куда он попал, чинили насосы. Девять хмурых и недоверчивых мужиков, направленных биржей, приглядывались друг к другу, ища себе оправдание в спокойствии соседа. Но никто тут не имел спокойной души. Если один по неопытности зашибал себе руку и вскрикивал, никто не поднимал головы, лишь сутулились, выравнивали лопатки насосов, ремонтировали... Анищенко был старшим: мужики не смыслили в горной механике. Он учил их. Появился чернявый офицер и тоже слушал Анищенко. Мужики попрятали глаза, но Николай Антонович без страха объяснил: - Я объясняю, как скорее пустить нашу шахту. - Работать! - бросил офицер и ушел недовольный. Анищенко вяло махнул рукой: - Хватит на сегодня. Николай Антонович пришел в мастерские и на следующий день. Все равно надо где-то определяться. Плохо, что он был старшим. Лучше быть пониже, понезаметнее в это глухое время. Неизвестно, как подействовали речи Анищенко, да только мужики, к радости чернявого, отремонтировали первый насос. Они снова не знали, куда деть глаза, когда немец вышагивал перед сосущим воздух насосом и приговаривал: Шла война. По ночам в городе постреливали. Днем мужики шушукались и косились на Анищенко. Они боялись его. Николай Антонович копался в движке со сгоревшими обмотками, когда один из слесарей, пожилой бровастый дядька с узкой щелью рта, окликнул его. Предохранительная решетка насоса едва держалась: требовалась сварка. Узкогубый вопросительно поглядел на старшего. - Ладно, - сказал Анищенко, - возьми другой. Никто, кроме него, не умел работать с горелкой. "Попались же обормоты", - думал он. Пришлось варить Анищенко. Он ничем не рисковал. В крайнем случае сошлется на неумение. Ладони в рукавицах вспотели. Анищенко впервые в жизни плохо делал свое дело. Мужики постояли и отошли, вроде освоили науку. Предохранительная решетка держалась крепко, если смотреть на нее доверчивыми глазами. Анищенко теперь боялся слесарей и думал, что делать дальше. Мужики уже привыкли друг к другу и могли вспоминать мирную жизнь. И однажды кто-то из них сказал: - Зосимов!.. - Где он теперь? - А где быть ему? На фронте... - Убьют Зосю. Они говорили не громко, но и не очень тихо. Анищенко приблизился к ним и стал у верстака. Узкогубый слесарь сощурился и кивнул на сварочный аппарат: |
|
|