"Святослав Юрьевич Рыбас. Уже нет прежней игры" - читать интересную книгу автора

кивнул:
- Годишься. Идем!
Хольц принес тушенку, покрытые маслом банки.
- Идем! - жестко повторил офицер. - Быстрее!
- Чего орешь? - спросил Анищенко. - Идем так идем.
В механических мастерских, куда он попал, чинили насосы. Девять хмурых
и недоверчивых мужиков, направленных биржей, приглядывались друг к другу,
ища себе оправдание в спокойствии соседа. Но никто тут не имел спокойной
души. Если один по неопытности зашибал себе руку и вскрикивал, никто не
поднимал головы, лишь сутулились, выравнивали лопатки насосов,
ремонтировали...
Анищенко был старшим: мужики не смыслили в горной механике. Он учил их.
Появился чернявый офицер и тоже слушал Анищенко. Мужики попрятали
глаза, но Николай Антонович без страха объяснил:
- Я объясняю, как скорее пустить нашу шахту.
- Работать! - бросил офицер и ушел недовольный.
Анищенко вяло махнул рукой:
- Хватит на сегодня.
Николай Антонович пришел в мастерские и на следующий день. Все равно
надо где-то определяться. Плохо, что он был старшим. Лучше быть пониже,
понезаметнее в это глухое время.
Неизвестно, как подействовали речи Анищенко, да только мужики, к
радости чернявого, отремонтировали первый насос. Они снова не знали, куда
деть глаза, когда немец вышагивал перед сосущим воздух насосом и
приговаривал:
- Хорошо!
Шла война. По ночам в городе постреливали. Днем мужики шушукались и
косились на Анищенко. Они боялись его.
Николай Антонович копался в движке со сгоревшими обмотками, когда один
из слесарей, пожилой бровастый дядька с узкой щелью рта, окликнул его.
Предохранительная решетка насоса едва держалась: требовалась сварка.
Узкогубый вопросительно поглядел на старшего.
- Ладно, - сказал Анищенко, - возьми другой.
Никто, кроме него, не умел работать с горелкой. "Попались же обормоты",
- думал он.
Пришлось варить Анищенко.
Он ничем не рисковал. В крайнем случае сошлется на неумение. Ладони в
рукавицах вспотели. Анищенко впервые в жизни плохо делал свое дело.
Мужики постояли и отошли, вроде освоили науку. Предохранительная
решетка держалась крепко, если смотреть на нее доверчивыми глазами.
Анищенко теперь боялся слесарей и думал, что делать дальше.
Мужики уже привыкли друг к другу и могли вспоминать мирную жизнь. И
однажды кто-то из них сказал:
- Зосимов!..
- Где он теперь?
- А где быть ему? На фронте...
- Убьют Зосю.
Они говорили не громко, но и не очень тихо. Анищенко приблизился к ним
и стал у верстака. Узкогубый слесарь сощурился и кивнул на сварочный
аппарат: