"Святослав Юрьевич Рыбас. Плотная опека" - читать интересную книгу автора

Как обычно, никто не улыбался. Мы пощупали их глазами и скрылись в сыроватом
тоннеле.
В раздевалке я сел, не собираясь двигаться. Ребята проверяли шнурки в
бутсах, полоскали рты, особых разговоров не заводили.
- Душно! - сказал я.
Арзамасцев, мой центральный форвард, махнул рукой. Наверно, он будет
хуже обычного, мягковатый он, я его гоню, и тогда работает, хоть и злится.
На поле выражений я не выбирал.
Бакота сдержанно взглянул в мою сторону и сразу отвел глаза. А я ни на
что не намекал, просто здесь было душно. Женя торопливо повторил установку:
мы их держим, впереди только Арзамасцев и Коля Исаев.
- Ясно, Евгений Никитич! - радостно прервал его Коля Исаев.
Я понимал розовощекого парня с полными, еще детскими губами: Коля играл
на моем месте. Но я простил ему радость, черт с ним.
- Ах, какой понятливый! - огрызнулся Арзамасцев.
- Я ничего, - пробормотал Коля.
- Подойди-ка, - позвал я. - Против тебя будет Кубасов. Больше двигайся,
больше рывков. Уведи его - и вперед. И надень-ка щитки.
Я был не очень любезен, а Коля не понял и вопросительно посмотрел на
Бакоту.
- Надень щитки! - крикнул Арзамасцев. - Ну!
- Сейчас, - сказал Исаев, мотнув головой.
Администратор Клюквин протянул ему щитки, но тот не дотронулся до них.
Тогда я сказал Бакоте:
- Женя, Кубасов его поломает. Высокий спросит не с Кубасова, а с тебя.
Я влез в вылинявший тренировочный костюм и пошел к выходу: остальное
будет без Акульшина.
В дверях я столкнулся с Высоким, и нам обоим это не доставило
удовольствия. Усталая властность Высокого как-то поистерлась, он был слегка
взмокший, и я его на секунду пожалел, в конце концов он не виноват. И не
Бакота... Я отвернулся.
- А-а, Акульшин, - протянул он вполне дружески.
- Добрый день, - ответил я, посторонился и вышел через сыроватый
тоннель на открытое яркое пространство. В спину кричала восточная трибуна, я
брел понурясь к скамейке запасных.
- Шубу надень - простынешь! - крикнул какой-то шутник.
Он тоже не был виноват. Я ссутулился на скамье, опершись локтями на
колени.
Они выбежали на зеленое поле, красные и белые, и пошла игра, похожая на
установку Бакоты. Слева от меня тренер любовался, как наших мало-помалу
прижали к воротам Тимки. Тимка беззвучно раскрывал рот и размахивал руками,
расставляя защитников. Солнце било ему в глаза. Бакота тихо ругнулся.
На табло стрелка сдвинулась на пятнадцать делений, а они нам еще не
забили. Я незаметно обнадежился и стал следить за Исаевым. Коля подхватил
мяч в углу и рванулся параллельно Арзамасцеву. Кубасов вовремя перерезал
парню дорогу - не ждал я такой прыти - ударил, но Коля сберег ноги. Хорошо,
что в щитках.
Краски на трибунах запестрели, муравейник вздохнул и заревел. Я
вскочил. Это я был сейчас на ровном зеленом поле, а молодой Исаев, как
обычно, сидел на скамейке. Я верил в справедливость игры.