"Юрий Сергеевич Рытхеу. Под сенью волшебной горы (Очерки) " - читать интересную книгу автора

между льдинами по мелководьям северного побережья Чукотки до устья Колымы.
Даже нам, ребятишкам, было заметно, что Лена ждет корабль с большим
нетерпением, чем все другие. Там был человек, для которого Лена пела, даже
когда нам казалось, что она поет для нас.
И вот случилось несчастье.
"Темп" почему-то пришел раньше времени, когда припайного льда еще было
порядочно. Корабль закрепился якорем за неподвижный лед.
Первыми прибежала к кораблю мы, мальчишки, но почему-то на этот раз
гостеприимные моряки довольно резко отогнали нас от борта.
С берега пришла собачья упряжка, которую вел милиционер. Это было
совсем странно. Обычно на этой упряжке катались арестованные работники
торгово-заготовителькой базы, и слово "преступник" для нас связывалось
всегда с чем-то недозволенным в области торговли и заготовок пушнины. Мы
стояли поодаль и наблюдали, что будет дальше. С борта осторожно спустили
что-то длинное, закутанное в белое.
На нас повеяло ужасным, и мы молча двинулись в селение вслед за
упряжкой, за которой шли, низко опустив голову, моряки с гидрографического
судна "Темп".
В селении упряжка свернула к больнице и там остановилась у крыльца.
Здесь мы узнали из приглушенного разговора взрослых, что умер тот, для
которого пела свои песни Лена. Умер неожиданно, и поэтому требовалось
свидетельство врача и присутствие милиции. Мы все стояли не расходясь,
прислушиваясь к тишине трагедии.
Издали, с полярной станции, бежала Лена. Ока мчалась с развевающимися
волосами, ветер рвал с плеч косынку, такой я запомнил ее...
Я не выдержал и убежал в свою ярангу.
Издали я наблюдал, как на гору Лилиннэй, куда свозили жителей Уэлена,
отправившихся в дальний путь сквозь облака, шла необычная похоронная
процессия. За гробом, с головой, покрытой черным платком, шла русская
девушка Лена, поддерживаемая под обе руки моряками.
Это случилось в пору светлых ночей, когда солнце касалось краем диска
холодной воды и снова взмывало в небо, поднимаясь в белесое от долгого света
небо.
Что-то заставило меня выйти из яранги.
На горе Лилиннэй виднелась черная фигурка возле маленького фанерного
обелиска, и мне почему-то казалось, что она становится все меньше и меньше.
Я шел медленно.
Разум требован, чтобы я вернулся обратно, но что-то сильное, большое,
большее, чем разум, тащило меня на гору Лилиннэй. Я побрел вдоль ручья, мимо
холма, пересек болотистую ложбинку и поднялся наверх. Ноги мои обходили
подушечки голубоватых мелких цветов нэет, которые так вкусны с нерпичьим
жиром.
Потом стали попадаться аккуратные четырехугольники из камней, которыми
обкладывали тела захороненных моих сородичей. Кое-где виднелись белые кости,
черепа.
Я остановился в нескольких шагах от убитой горем девушки. И услышал ее
голос. Ока пела!
И тут меня охватило смятение. Как же так? Ведь она только что
похоронила любимого, и вдруг - песня! Такого не может быть! Я сделал еще
несколько шагов и снова услышал пение, Оно было тихое, еле слышное. Порой