"Юрий Рытхеу. Сон в начале тумана ("Сон в начале тумана" #1) " - читать интересную книгу автора

Наконец Токо напяливал на себя холщовый балахон, обвешивался
снаряжением, брал в одну руку один посох, в другую - второй и широкими
шагами уходил к розовеющему горизонту, постепенно растворяясь в предутренней
густой синеве.
Обычно в это время Джон молча стоял у яранги и долго глядел вслед
кормильцу, пока тот не скрывался в прибрежных торосах.
Он возвращался в ярангу и усаживался возле тлеющего жирника, предаваясь
полудреме и размышлениям. Он старался не вспоминать прошлого, отгонял мысли
об оставленных друзьях, о зеленых садах Порт-Хоупа и теплой, ласковой воде
Онтарио. Со злорадством, обращенным к самому себе, он думал о том, что стал
почти таким же, как окружающие его дикари, и первые мысли его - о еде, тепле
и сне. С внутренним злобным торжеством он замечал, как постепенно с него
облетают, как ненужная шелуха, приобретенные с детства привычки. Он довольно
скоро перестал ощущать неудобство от того, что перестал чистить зубы и
умываться. Истлевшее от грязи и пота белье он давно заменил на пыжик.
Первое время Джона возмущал домашний вид Токо, когда тот, вползши в
полог, раздевался догола и символически прикрывался жалким лоскутом пыжика.
А Пыльмау разгуливала в тонкой набедренной повязке, и ее большие груди,
налитые молоком до такой степени, что на кончиках темных, почти черных
сосков всегда висела теплая белая капля, мерно и важно покачивались.
Все это стало довольно привычным для Джона, и он сам бы давно
последовал примеру своего хозяина, если бы не белый цвет его кожи, который
был резким контрастом смуглым телам и вызывал нездоровое любопытство. А
легкий рыжий пушок на его груди вызвал такой вопль из уст Пыльмау, что Джон
не на шутку перепугался. Тело Джона с его недостатками, в виде рыжего пуха и
невероятной белизны, было излюбленным предметом разговора среди энмынских
женщин на протяжении долгого времени.
День, несмотря на зимнее время, был довольно продолжителен. Чтобы
как-то помочь Пыльмау, Джон иногда возился с ребенком, пел мальчику
полузабытые колыбельные песни и даже рассказывал сказки.
В хорошую погоду Джон впрягался в санки, сооруженные из двух половинок
моржового бивня и поперечных деревянных планок, сажал на них малыша и катал
по лагуне, заходя по пути в соседние яранги Энмына.
Все селение насчитывало двенадцать яранг, а обитатели, как заключил
Джон, были тесно связаны между собой родственными узами. Большинство женщин
были родом из других селений, и среди них были даже эскимоски с мыса
Дежнева. Правда, по внешности они ничем не отличались от чукчанок, и надо
было знать хорошо язык, чтобы отличить их по произношению.
Особенно любил заходить Джон к Орво. Маленький Яко переходил на
попечение старухи Чейвунэ, а Орво усаживал Джона перед собой и набивал ему
трубку драгоценной смесью остатков табака с древесной стружкой. Мужчины
курили и разговаривали. Обычно беседа состояла из вопросов Орво и
пространных ответов Джона об обычаях и верованиях белых людей. В свою
очередь, Джон пытался выяснить, какой власти подчиняются чукчи и каким богам
поклоняются. То ли он не совсем хорошо понимал Орво, то ли это было
действительно так, но никаких ни властей, ни чинов, ни даже вождя у чукчей
Джон не обнаружил. Каждый жил сам по себе, и все важнейшие дела селения
решались без особых споров, и мерилом были целесообразность и разумность.
Люди дорожили мнением своих односельчан. По многим спорным вопросам люди
обычно обращались к Орво. Авторитет Орво держался лишь на его опыте, ибо