"Эрнесто Сабато. Туннель" - читать интересную книгу автора

- Я тоже - что? - перебил я нетерпеливо.
- Я тоже только и думала...
- О чем? - жадно спросил я.
- Обо всем.
- Что значит обо всем? О чем?
- О том, как все это странно... О вашей картине... О вчерашней
встрече... О том, что случилось сегодня... трудно объяснить...
Неопределенность всегда выводила меня из себя.
- Но я говорю, что только и думал о вас, - подчеркнул я. - Вы же не
сказали, что думали обо мне.
Она помолчала. Потом ответила:
- Я сказала, что думала обо всем.
- Вы не уточнили.
- Все это так странно... было так странно... Мне как-то не по себе.
Конечно же я думала о вас.
Мое сердце подпрыгнуло. Я жаждал подробностей: меня волнуют
подробности, а не обобщения.
- Но как, как? - спросил я с нарастающей тревогой. - Я вспоминал каждую
черточку вашего лица в тот момент, когда вы смотрели на дерево, ваши
каштановые волосы, ваш жесткий взгляд и то, как он вдруг смягчается, вашу
походку...
- Пора кончать разговор, - вдруг прервала она меня. - Сюда идут.
- Я позвоню вам завтра утром, - проговорил я в отчаянии.
- Хорошо, - быстро ответила Мария.

XI

Я провел беспокойную ночь. Мне не давалась работа, хотя много раз я
брался за кисть. Выйдя из дому, я неожиданно очутился на улице Коррьентес.
Со мной происходило что-то странное: окружающие были мне симпатичны. Я уже
говорил, что собираюсь писать обо всем без утайки, и вот тому
доказательство - признаюсь честно в одном из худших своих пороков. Люди
всегда вызывали у меня неприязнь, даже отвращение, особенно скопления людей.
Как ненавидел я летние пляжи! Некоторые мужчины и женщины были приятны,
некоторыми я восхищался (я не завистлив), а кого-то искренне любил; дети
возбуждали во мне нежность и сострадание (особенно если я сознательно
заставлял себя забыть, что со временем они станут такими же, как и
взрослые), но люди как таковые всю жизнь казались мне омерзительными. Не
скрою, иногда я целый день не могу есть или неделю не в состоянии работать
из-за какой-нибудь подмеченной человеческой черточки. Просто невероятно,
насколько алчность, зависть, тщеславие, грубость и жадность - все эти
признаки человеческой породы - разом могут отражаться на лице, в походке, во
взгляде. Что же удивительного, если после подобной встречи тебе не хочется
ни есть, ни писать, ни даже жить. Впрочем, гордиться тут нечем: все это
говорит о высокомерии, тем более что и в моей душе тоже не раз зарождались
алчность и тщеславие, жадность и грубость. Но я пообещал ничего не скрывать
и сдержу слово.
Итак, той ночью презрение к человечеству, казалось, исчезло или, по
крайней мере, на время смягчилось. Я вошел в кафе Марцотто. Вы, наверное,
знаете, что туда ходят слушать танго, как верующие - "Страсти по Матфею".