"Эрнесто Сабато. Туннель" - читать интересную книгу автора

исчезла после первых же размышлений: разве муж не называет ее Марией? И
Хантер, конечно, тоже, как же еще? А те, другие, с которыми она
разговаривает при закрытых дверях? Никто не будет уединяться для объяснений
с человеком, который почтительно называет вас "сеньорита Ирибарне".
"Сеньорита Ирибарне!" Теперь понятно, почему заколебалась горничная,
услышав, как я позвал Марию к телефону. Странно! А ведь это опять-таки
доказывало, что подобные звонки не редки: очевидно, когда кто-то впервые
попросил "сеньориту Ирибарне", удивленная горничная сразу исправила это
обращение на "сеньору". Но затем, поскольку звонки повторялись, горничная,
видно, лишь пожимала плечами, понимая, насколько безнадежно пускаться в
объяснения. Итак, она поколебалась, но не поправила меня.
Вновь подумав о письме, я решил, что оно давало материал многим
догадкам. Начнем с самого необычного - с того, каким путем оно ко мне
попало. Я вспомнил объяснение горничной: "Извините, но у нее не было вашего
адреса". И впрямь: Мария не спросила у меня адрес, а я не додумался дать ей
его. Однако на ее месте я первым делом заглянул бы в телефонную книгу. Вряд
ли она столь ленива; отсюда неизбежно вытекало другое: Мария хотела, чтобы я
пришел к ней домой и столкнулся с ее мужем. Зачем? Здесь начинались загадки.
Может, ей нравилось делать из мужа посредника, а может, это нравилось ему
или им обоим. Отбросив столь патологические варианты, невольно приходишь к
естественному выводу: Мария желала показать, что она замужем, чтобы я
убедился в бессмысленности дальнейших попыток.
Уверен, большинство читателей согласится с последним, подумав, что лишь
человек вроде меня способен серьезно отнестись к первым двум предположениям.
Друзья (пока у меня еще были друзья) всегда смеялись над моей способностью
находить самые немыслимые объяснения. Но скажите, почему действительность
должна быть примитивной? Мой опыт не раз доказывал обратное: встречаясь с
чем-то абсолютно понятным, скажем с поступком, продиктованным самой простой
причиной, почти всегда можно обнаружить более сложные мотивы. Возьмем пример
из повседневной жизни: люди, подающие милостыню, как правило, считаются
благороднее и лучше тех, кто ее не подает. Позволю себе пренебречь этим
поверхностным суждением. Каждому ясно, что для нищего (настоящего нищего)
ничего не изменится, если он получит песо или кусок хлеба; разрешит свои
психологические проблемы лишь сеньор, покупающий за такую ерунду сразу и
репутацию благородного человека, и душевный покой. Задумайтесь над тем, как
мелочны эти люди, боящиеся потратить больше песо в день, желая гарантировать
себе безмятежность и почувствовать умиление от собственной доброты.
Насколько больше мужества и искренности требуется, чтобы смириться с
существованием нищенства, не прибегая к столь лицемерному (и привычному!)
средству.
Однако вернемся к письму.
Принять последнюю гипотезу мог только легкомысленный человек, так как
она не выдерживала серьезной проверки. "Мария желала показать, что она
замужем, чтобы я убедился в бессмысленности дальнейших попыток". Прекрасно.
Но зачем прибегать к такому жестокому и сложному способу? Разве не могла она
сказать об этом еще по телефону? Или написать, если сказать не хватило духу.
Было и другое неприятное обстоятельство: почему в письме не говорилось ни
слова о том, что она замужем, почему Мария не стремилась придать нашим
отношениям более спокойный характер? Ничего подобного, письмо поощряло и
укрепляло их и должно было привести нас на самый опасный путь.