"Рафаэль Сабатини. Возвращение Скарамуша (Историко-приключенческий роман)" - читать интересную книгу автора

Поклон молодого человека в ответ на кивок монсеньора был почти
небрежен. Выпрямившись, Анре-Луи бесцветным голосом, не приукрашивая
картины, бесстрастно поведал о чудовищных парижских событиях.
- Неделю назад, десятого, население города, приведенное в бешенство
манифестом герцога Брауншвейгского, повергнутое в отчаяние известием о
вторжении чужеземных войск, обратило свой гнев против соотечественников,
приветствовавших интервенцию. Толпа штурмовала дворец Тюильри и в слепой
ярости загнанного в угол зверя перебила швейцарских гвардейцев и дворян,
оставшихся защищать его величество.
Крик ужаса прервал рассказ Андре-Луи. Монсеньор тяжело поднялся из
кресла. Щеки принца в значительной мере потеряли присущий им яркий румянец.
- А... король? - с дрожью в голосе спросил он.
- Его величество с семьей взяла под свою защиту Национальная ассамблея.
Воцарившееся испуганное молчание прервал нетерпеливый окрик монсеньора:
- Дальше! Что еще, сударь?
- В настоящее время городские власти Парижа оказались, по существу,
хозяевами государства. Крайне сомнительно, что Национальная ассамблея в
силах им противостоять. Они манипулируют населением, направляя ярость народа
в желательную для себя сторону.
- И это все, что вам известно, сударь? Все, что вы можете нам сказать?
- Все, монсеньор.
Большие выпученные глаза графа Прованского продолжали сверлить молодого
человека, хотя и без враждебности, но и без симпатии.
- Кто вы, сударь? Ваше имя?
- Моро, ваше высочество. Андре-Луи Моро.
Плебейское имя не вызвало отклика в сознании легкомысленного
благородного общества, обладавшего, на свою беду, короткой памятью.
- Ваше положение, титул?
Керкадью, Алина и г-жа де Плугастель затаили дыхание. Что стоило
Андре-Луи дать уклончивый ответ, не раскрываться до конца! Но он презирал
увертки.
- До недавнего времени я представлял в Национальной ассамблее третье
сословие Ансени.
Андре понимал, какой переполох вызовут его слова. Он почти физически
почувствовал ужас, охвативший присутствующих. Те, кто стоял поближе,
отшатнулись и застыли в немой позе монашки на экскурсии в турецких банях.
- Патриот! - первым опомнился его высочество. Он выплюнул это слово с
омерзением англичанина, которому сообщили, что он только что отведал паштет
из лягушачьих лапок.
Господин де Керкадью, ни жив ни мертв, поспешил на помощь крестнику.
- Да, монсеньор, но патриот, осознавший ошибочность своего пути.
Патриот, объявленный своими бывшими сотоварищами вне закона. Он отверг их и
пожертвовал всем своим имуществом ради долга передо мной, своим крестным
отцом, и избавил нас с графиней де Плугастель и моей племянницей от ужасов
кровавой бойни.
Принц посмотрел исподлобья на графиню, потом на Алину. Он заметил, что
взгляд мадмуазель де Керкадью исполнен горячей мольбы, и решил сменить гнев
на милость.
- Мадмуазель, вы, кажется, хотите что-то добавить? - вкрадчиво
осведомился граф Прованский.