"Рафаэль Сабатини. Заблудший святой (Историко-приключенческий роман) " - читать интересную книгу автора

две наших воли, ее и моя; и, как следствие, я в тот день, возможно, в
первый раз посмотрел на нее осмысленно и определил для себя.
Это произошло примерно через три месяца после возвращения Фальконе в
Мондольфо.
То, что старый оруженосец обладал невероятной привлекательностью для
моей юной души, понять нетрудно. Его тесная связь с полузабытым отцом,
который тайно занимал в моем воображении то место, которое, как желала моя
мать, должен был занимать святой Августин, притягивала меня к нему, его
конюшему, с такой же силой, как металл тянется к магниту.
Тяготение было взаимным. Старик Фальконе постоянно искал случая
находиться поблизости от меня, все время попадался мне на глаза, словно
собака, ожидающая ласкового слова. Каждый день мы встречались и
разговаривали, и день ото дня эти свидания продолжались все дольше и
дольше; это были украденные часы, о которых я ни слова не говорил моей
матери, да и никому другому тоже, так что до поры до времени все обстояло
благополучно.
Говорили мы, естественно, о моем отце, и именно благодаря Фальконе я
многое узнал об этом великодушном и благородном человеке, доблестном воине,
который, по словам старого слуги, сочетал в себе храбрость льва с хитростью
и коварством лисицы.
Он рассказывал о военных подвигах, в которых они оба принимали
участие; он описывал конную атаку так живо, что у меня все дрожало внутри,
когда я мысленно слышал рев медных труб и оглушительный топот копыт по
земле. Он рассказывал о штурме крепостных стен, о том, как карабкались по
лестницам и врывались в проломы, о ночных атаках и засадах; о черной измене
и великом героизме вел он речь, воспламеняя мое воображение и наполняя мою
душу восторгом, который сменялся яростью, когда я думал о том, что это не
для меня, что этим подвигам нет места в моей жизни, что мне предназначен
другой путь - серая скучная тропа, в конце которой маячит награда, не
имеющая для меня никакого интереса.
А потом, в один прекрасный день, от разговоров о сражении как о
военном деле, когда сила борется против силы и хитрость против хитрости, он
перешел к искусству боя - фехтованию.
Именно от Фальконе я впервые услышал о Мароццо, чудо-оружейнике и
учителе, который в своей Академии в Болонье обучал мастерству владения
шпагой, так чтобы боец, сражаясь изготовленным им клинком, как зверь бьется
с помощью зубов и когтей, приобретал практические навыки и умения, дающие
ему преимущества, против которых обычная сила - ничто.
То, что он мне рассказал, поразило меня до глубины души, я никогда
ничего подобного не слышал даже от него самого, к тому же он сопровождал
свой рассказ демонстрацией, принимая различные позиции, преподанные
Мароццо, для того чтобы я мог оценить науку, лежащую в их основе.
Так я впервые познакомился - в те времена мало кто знал такие вещи - с
удивительнейшими оборонительными позициями, изобретенными Мароццо; Фальконе
объяснил мне разницу между mandritto [Удар справа налево (итал).] и riverso
[Удар наотмашь (итал.)], между ложным выпадом и действительной атакой,
между stamazone [Падение на землю (итал.).] и tondo [Оборот кругом
(итал.).]. Я пришел в полное восхищение, когда он познакомил меня с
великолепной защитой, которой Мароццо дал весьма удачное название "железный
пояс - низкое положение, примерно на уровне талии, при котором боец