"Рафаэль Сабатини. Черный лебедь " - читать интересную книгу автора

(фр. messir) - первоначально - почетное обозначение крупных феодалов,
позднее - почтительное слово, которое ставилось перед фамилиями священников,
врачей, адвокатов и пр.] Симона. Пожалуй, только мы да еще пара-тройка
человек и уцелели в той мясорубке - ее учинили на острове испанцы под
предводительством Переса Гусмана. Когда наша песенка вроде была уже спета,
мы - Лафарш, я и еще двое - затаились в маисовом поле. Той же ночью мы сели
в шлюпку и переправились на ближайший остров. Я был ранен: во время
пушечного обстрела мне раздробило руку осколками. Раны и спасли мне жизнь -
сражаться я уже не мог, так что пришлось искать надежное убежище, туда и
пришли те трое. Это были мои первые раны. Тогда мне не было и двадцати. Да,
из ста двадцати наших, оборонявших Каталину под командованием Симона,
кажется, мы одни остались в живых. Когда Перес захватил остров, он
безжалостно расправился с его защитниками - перерезал всех до одного. Его
жестокости нет прощенья!
Лицо де Берни помрачнело. Он было закончил свою историю, однако мисс
Присцилле захотелось узнать ее поподробнее.
И француз рассказал о том, как процветала колония на Санта-Каталине,
которую основал Симон Мансвельт, и о том, как ее захватили испанцы.
- За свою жестокость испанцы заплатили сполна в Портобело [Портобело -
городок на карибском побережье Панамы, к востоку от г. Колона.], в Панаме, и
в других местах! Да, клянусь Богом! Однако вся кровь, пролитая ими с тех
пор, не может искупить их вину за зверскую, подлую расправу, которую они
учинили англичанам и французам, жившим на Санта-Каталине в мире и согласии.
Де Берни умолк, его воспоминания о прошлом, об истории завоевания
Антильских островов никого не оставили равнодушным. Даже майор, как ни
странно, на какой-то миг проникся уважением к французу.
После ужина де Берни сходил за гитарой. Сев спиной к широкому
иллюминатору, сквозь который проглядывали багряные краски тропической ночи,
он запел песни своей родины, Прованса, а потом исполнил несколько
трогательных испанских арий - так, как их пели на Малаге.
От его мягкого баритонального пения, глубоко запавшего в сердце мисс
Присциллы, у нее на глазах выступили слезы. Даже майор был вынужден
признать, что де Берни пел отменно. Но его признание прозвучало
высокомерно - тем самым он хотел подчеркнуть, какое расстояние лежит между
ним, простым иностранцем, волею судьбы ставшим их попутчиком, и его
подопечной. Он не мог не заметить, что жалкий французишка очаровал
доверчивую мисс Присциллу, и был этим сильно раздосадован.
Но еще большее разочарование постигло его через два дня - когда де
Берни пришел к ним со сплетенной из пальмовых листьев корзиной, полной
свежих апельсинов и лимонов. И преподнес ее мисс Присцилле, сказав, что
отправил своего слугу за фруктами специально для нее. Грациозно приняв их,
она поблагодарила его за подарок.
- Не стоит, - заверил ее он.
- Сударь, не так дорог подарок, как внимание, - сказала ему она.
Майор был просто взбешен, но все же промолчал, когда де Берни
разговаривал с мисс Присциллой. Француз был весел и остроумен. И, как
заметил майор, мисс Присцилла охотно отвечала ему тем же. Майору было
неведомо искусство производить благоприятное впечатление на общество. И,
чувствуя растерянность, он нервничал все больше и больше. Как быть, если
этому проходимцу-французишке, польстившемуся на чары мисс Присциллы,