"Рафаэль Сабатини. Черный лебедь " - читать интересную книгу автора

миссис де Берни. Хотя, впрочем, между братцем и сестрицей не было ни
малейшего сходства! Однажды он ям это так прямо и заявил, испугав не на
шутку, а потом весело прибавил, что за это юной миссис следует денно и нощно
благодарить своего создателя!
Лич и не думал скрывать своего восхищения прекрасной миссис де Берни,
даже в присутствии ее "супруга". Однако он не довольствовался одними лишь
несуразными комплиментами - его знаки внимания носили вполне материальный
характер: бутылки перуанского вина, банки мармелада из гуаявы, миндаль в
сахаре и прочие лакомства из трюмов "Черного Лебедя".
Его ухаживания выводили майора из себя, не говоря уже о слишком
фривольном поведении мисс Присциллы, которая их милостиво принимала: нашему
герою было невдомек, что девушка вела себя так именно потому, что того
требовало благоразумие.
Что же касается де Берни, то к действиям Лича он относился, в общем-то,
спокойно, даже равнодушно; иногда, правда, ему приходилось напоминать о
своих супружеских правах, и он вдруг возникал между девушкой и Личем как
неприступная стена, если видел, что в своих ухаживаниях пират заходит
слишком далеко.
При этом Лич смотрел на него, как пес, у которого пытаются отобрать
лакомую кость, но под острым и вместе с тем как бы отсутствующим взглядом
француза этот изверг прятал свои клыки под насмешливой и одновременно
заискивающей улыбкой.


Глава XII
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

Очень скоро чувство, каким Том Лич воспылал к мнимой миссис де Берни -
давайте именно так, безобидно, назовем животную страсть этого дикаря, -
заметили и люди из его ближайшего окружения. Они уже было собирались
вдосталь посмеяться над своим предводителем, но Бандри вовремя растолковал
им, чем это может для них закончиться.
И вот однажды, не на шутку встревожившись, они решили созвать совет
штаба и после обеда собрались вчетвером, вместе с Личем, в своей хижине.
По общему желанию, говорить от их имени должен был Бандри. Решительный
и хладнокровный, он был единственный, кто мог смело, не страшась ярости
капитана, повести с ним разговор на столь деликатную тему. Его бледное как
мел, выщербленное мелкой оспой лицо являло собой воплощение посмертной
маски, способной нагнать страх на кого угодно; ничто в нем, кроме тонкой
складки губ и ярко сверкающих глаз, не выдавало его мыслей. Маленький,
коренастый, он был облачен в довольно опрятное платье - как в те далекие
времена, когда он плавал капитаном на торговом судне.
Ледяным, металлическим голосом, взвешивая каждое слово, он изложил
капитану претензии штаба по поводу его гнусного поведения.
Лич разъярился как черт: он орал, дико хохотал, угрожал выпустить кишки
первому, кто посмеет перечить его желаниям.
Уоган, Холлиуэл и Эллис сидели тише воды, ниже травы и уже пожалели,
что затронули эту тему.
Но Бандри продолжал буравить капитана своими неподвижными, змеиными
глазками, из глубины которых исходила необыкновенная гипнотическая, как у