"Людмила Николаевна Сабинина. Обломок молнии" - читать интересную книгу автора

- Ох, замолчи, Любка, - смеялись Ксана с Иришкой, - уморишь ведь!
- Да ну вас, - недовольно буркнула Люба. - Что толку лежать, я,
пожалуй, пойду искупаюсь. Кто со мной?
Ни той, ни другой не хотелось двигаться, обе остались лежать на
сеновале.
Девушки отдыхали в душистой, прохладной тени, сквозь решетчатые стены
дул мягкий озерный ветерок. И не заметила Ксана, как задремала, а когда
проснулась, был уже вечер. Взглянула на часы - около восьми. Вспомнила -
встреча с Вандышевым в десять ноль-ноль. "Можно еще чуточку поваляться,
потом - к тете Паше чай пить, а потом... Снова ночь целую сидеть на заборе,
неизвестно только зачем. Мог бы он все-таки и объяснить, этот прекрасный
Леня. Не счел... А если я возьму да и обижусь? Об этом он не подумал..."
Издалека слабо доносились звуки радиолы, музыка, пение.
- Гляди-ка, - завистливо проговорила Люба, - студенты дрозда дают.
Веселятся. А у нас тут скучища. Спать ложимся засветло. Во, везет.
- Ой, девочки, - перебила Иришка, - там танцы каждый вечер. Мне одна
здешняя девчонка сказала, все деревенские ходят в лагерь. Вот бы и нам! Там
и кино бывает.
- Уж и кино! - не поверила Люба.
- Эта девчонка говорила, на той неделе что-то с участием Чаплина
крутили. Старую какую-то ленту.
- Почему бы и нам не пойти? - Ксана приподнялась на локте, поглядела
сквозь щель на улицу.
Вечер был теплый, тихий, по небу, еще светлому, подсвеченному розовым
закатом, плыл тонкий месяц. Со стороны лагеря временами слышались отдаленные
голоса, смех. Но вот совсем близко заиграла музыка. Тихое, кроткое
позвякивание. Будто кто-то осторожно пощипывал струну, потом, разойдясь,
давал мелодии волю. Звучало то глухо, деревянно, то нежным серебристым
тремоло.
- Что это? - удивилась Ксана. - На гитару непохоже, цимбальчик, что ли?
- Ой, да Родионыч же! - засмеялась Иришка. - Конечно, он!
- Даешь, - не поверила Люба.
- Он, он. Я раз даже видела: сидит и на какой-то штуковине наигрывает.
Не поняла только, на чем. Маленькая такая, вроде игрушечной, мандолина, что
ли, или балалайка. Вера Степановна сказала - сам смастерил.
- Гляди-ка, отдышался, значит, - Люба хмыкнула. - Я думала, рассыпался
по косточкам пенсионер, все, конец. А он еще ничего, дышит!
Молча полежали еще.
- Чаю хочется. - Иришка потянулась, зевнула. - Встали, девочки, а?
Одна за другой спустились, выбрались на волю. Уже стемнело. В
палисаднике пахло душистым табаком, окна в доме не светились. Значит, тетя
Паша ушла куда-нибудь или отдыхает. Подруги присели на лавочку у калитки,
стали ждать... Мимо палисадника торопливо прошли две девушки в брюках и
нарядных капроновых куртках, их оживленные голоса еще долго слышались в
темноте.
- В кино пошли, - позавидовала Иришка, - на танцы.
- Давайте завтра и мы, - предложила Ксана.
- Как же. Тетя Паша пустит, как же...
- А я удеру. Возьму вот и удеру, - забубнила Люба, - что я,
привязанная?