"Людмила Николаевна Сабинина. Тихий звон зарниц" - читать интересную книгу автора

двусторонняя пневмония, острая сердечная недостаточность".
Весь этот день Катя просидела дома на своем топчане. Выходит, зря она
тогда поторопилась! Надо было остаться, не садиться со всеми в поезд, а
искать, искать по всей дороге, по деревням, по больницам. Может, и нашла
бы... И еще представлялась ей мать, как она ходит по домам, ночует в
холодных школах, все читает записки на стенах. Катя понаклеила их не меньше
десятка, да, наверное, смыло дождем. Ведь и дожди уж начались...
Касьяновна сидела на скамье, прихлебывала горячий кипяток с размоченной
ржаной коркой, равнодушно поглядывала на Катю.
- Ну и что? Матка-то ведь не вечная. Эко дело. Народу пропадает прорва,
не одна матка твоя.
- Да как жить-то теперь? - плакала Катя.
- А так и живи. Теперь как живут? Дом отняли - без дома живут, ногу
отняли - живут и без ноги, руку - ничего, и без руки можно...
Старуха покивала головой, думая о чем-то. Добавила, словно в забытьи:
- Без руки можно... Вот без хлеба дак нельзя. Нельзя без хлеба. Охо-хо,
господи, даждь нам днесь...
Лето выдалось жаркое, но дождливое. Сорняков на полях уродилось великое
множество. Удивило Катю, что здесь и хлеб-то приходится пропалывать. Среди
редких, низеньких колосьев - пышные поросли сурепки, лебеды, васильков; с
первого взгляда и не поймешь, что хлеб посеян. Поработав часа два-три,
здешние усаживались на копнах выполотой травы, хихикали, трещали о чем-то.
Принимались за работу только тогда, когда на своем заржавелом велосипеде
прикатывал бригадир, тощий и кривой мальчишка Даут. Катя понимала, что
колхозу сейчас трудно, что здоровые работники все на фронте, и все же...
Касьяновна трудилась истово, с молчаливым презрением обходила копны с
болтливым бабьем. А те с усмешкой поглядывали на злую старуху.
После работы Катя обязательно прихватывала с собой целую сумку лебеды.
Вечером они с Касьяновной варили из нее похлебку. Столовая ложка крупы,
кастрюля с верхом лебеды, щепотка соли, вода. От лебеды тошнило, все тело
разламывало от непосильной работы под солнцем, жесткие доски топчана давили
спину, и постель будто покачивало. Заснуть никак не удавалось, и она
вспоминала о былом.
...Весна. В школе экзамены. А тут и ландыши расцвели. Запах ландышей
всегда удивляет после долгой зимы. Чудной все-таки запах. Если долго нюхать,
голова кружится. Она верила, что стоит засунуть веточку ландыша за пазуху,
ну, прямо под лифчик, это обязательно принесет удачу. Ни за что не
провалишься! И правда, ведь всегда экзамены сходили удачно. А кто научил ее
этому? Сама не знает, придумала, что ли?..
В последние экзамены, когда она кончила седьмой, тоже с ландышами не
расставалась. Вспомнилось: пишет сочинение о Пушкине, а из ворота блузки
пахнет ландышами. Веточки влажные, еще в росе, холодят и щекочут кожу. И
название какое душистое, мятное: ландыши! А в тот самый вечер, выпускной,
много танцевали. В зале было полно народу. Девятиклассники тоже ведь пришли,
у них в классе почти все хорошо танцуют. Катя все пряталась, боялась, что
вдруг пригласит Глебов. А он что-то долго не приглашал, все танцевал со
старшими девчонками. Потом все-таки пригласил. И уж весь вечер так и ходили
вместе. Про себя Катя удивлялась, что ему с ней не скучно, ходит и ходит. На
высоком танцевать оказалось неудобно, Женя заметил это и стал водить ее
медленно, осторожно. Разговаривали, кто кем хочет быть. Он сказал, что