"Магда Сабо. Улица Каталин" - читать интересную книгу автора

ними делать, ведь на острове не было принято, садясь, подкладывать под себя
мягкое на раскаленные зноем сиденья, поэтому они вежливо убирали подушки
подальше, но прежде подолгу рассматривали странные изображения, вышитые
Бланкой. Разглядывали колодец с журавлем, дивясь, что бы это значило,
рассматривали набросанный по памяти Цепной мост, который у Бланки был тоже
вышит синими нитками. В изображении они не поняли ровно ничего, различили
только львов, потому что на острове когда-то жил бог с львиной мордой, и
поэтому решили, что Цепной мост - что-то вроде магического знака.
Когда она вышагивала взад-вперед, старательно выпрямляя спину,
напряженно отводя назад плечи и едва сгибая в коленях ноги, - будто
проглотила аршин, - новые родственники следили за нею с любопытством, они
ведь имели весьма смутное представление о той стране, которую оставила
Бланка. Да и откуда им было знать, какая походка отличала там в свое время
бравых офицеров? Бланка выучилась играть на местных инструментах; если
приходили гости и свекрови хотелось похвастаться перед другими старухами
своей послушной, кроткой невесткой, - ведь на острове молодые женщины почти
совсем потеряли стыд, переняли в одежде дурные нравы далекой столицы и
дерзко высмеивали старших, - то Бланка была готова выступить и в этой роли.
Шумные рукоплескания были ей неизменной наградой за игру на дудке, на
которой она исполняла самые странные на свете мелодии, как раз те, которым
она выучилась у госпожи Хельд, любившей исполнять на фортепьяно пятиладовые
песни. В такие моменты Генриэтта только слушала, сидя в пахнувшей ладаном и
ярко освещенной приемной, куда слуги то и дело вносили кофе и
прохладительные напитки, и у нее возникало чувство, что здесь присутствие ее
матери было реальней, чем там, где та на самом деле пребывает: в этой
звонкой, скачущей детской песенке словно бы эхом отзывались стены дома на
улице Каталин. И отца своего она тоже узнавала иногда благодаря Бланке: дело
в том, что у мужа Бланки, учившегося в Парижском университете, была
прекрасная библиотека, он собирал произведения иностранных авторов, и на
острове Бланка вдруг набросилась на книги. "Почему ты никогда не читаешь
настоящую литературу?" - спрашивал, бывало, у Бланки Хельд, когда та была
еще девочкой, и предлагал ей почитать классиков. Бланка со смехом убегала,
крича в ответ, что ей это скучно, неинтересно. Элекешу было стыдно за нее:
девочка не поддается воспитанию, в доме у них никто, кроме него, не читает,
только Ирэн. Теперь перед Бланкой постоянно лежал французский перевод
какой-нибудь из любимых книг отца, и Генриэтте казалось, что Хельд, сидя
среди полок с классиками, улыбается и одобрительно кивает головой; Генриэтта
снова видела, как он достает с полки книгу и кладет ее на стол. Сама Бланка
поддерживала порядок и среди книг. Когда-то в книжных шкафах у отца
Генриэтты книги выстраивались в такой же очередности, в какой стояли теперь
классики на полках у Бланки.
Генриэтту растрогало, как часто думает о ней Бланка. Муж Бланки еще с
университетских времен знал о странной склонности иностранцев к животным, а
свекровь Бланки, которая здесь, на острове, родилась и лишь один раз по
монастырскому обету побывала на континенте, этого не знала. И она была
поражена, когда Бланка взяла под свою защиту бродячих животных, которых на
острове было несметное множество, однако ни до их жизни, ни до их смерти
никому не было дела. Заметив, как какого-нибудь мула или осла кусают мухи, а
он только мотает окровавленной мордой, Бланка взволнованно убеждала слуг:
напоите их, оботрите, немедленно снимите с них упряжь. Муж Бланки гордился