"Магда Сабо. Улица Каталин" - читать интересную книгу автора

европейского уличного колодца, не то что турецкого. Должно быть, стояло
начало лета, потому что цвели липы, запах их привлек внимание Генриэтты.
В воротах нового дома их встретили госпожа Хельд и Маргит. Отец
отпустил ее руку, и Генриэтта со всех ног бросилась к матери. Она так бурно
радовалась, что забыла рассказать даже про мост, хотя все еще находилась под
впечатлением пережитого страха - настолько велик был ее восторг перед тем
чудом, что у них снова есть дом, еще красивей и просторней, чем старый, что
Маргит опять с ними и сама она - подле матери. Затем это воспоминание
обрывалось и продолжалось уже в другом месте, хотя и в тот же самый день;
мать стояла под сводом ворот, рядом с ней была уже не Маргит, а какая-то
чужая женщина. Присутствие незнакомой женщины не слишком удивило
Генриэтту, - к Хельдам всегда ходило много людей, - поразительно было то,
как неряшливо она выглядела. Опрятная от природы, Генриэтта воззрилась на ее
помятое, не очень чистое платье, спустившиеся чулки. Еще больше ошеломило ее
другое: когда она вошла в дом, то увидела, как из комнаты, которую отвели
для нее, появились две девочки - одна темноволосая, другая светленькая, обе
они явно чувствовали себя здесь совсем по-домашнему, уютнее, чем Генриэтта у
собственного порога, и каждая держала по одной из ее игрушек.
Их лица и платья проступали в ее воспоминаниях совершенно отчетливо.
"Вот у тебя и подружки есть!" - сказала мать. Генриэтта ничего не ответила,
она только стояла и смотрела на подружек, о существовании которых ничего до
сих пор не знала, но сознание, что они есть и пришли ее встретить, радовало
ее и давало ощущение безопасности. Обе они были старше ее - одна повыше
ростом, смуглая, неторопливая в движениях, изящная, спокойная, вторая, что
пониже, - более порывистая, более живая и очень похожая на ту женщину, у
которой съехали чулки. Дом, до этого мгновения словно кружившийся в зыбкой
неопределенности под водопадом свежих впечатлений, вдруг обрел устойчивость;
эти девочки - темноволосая и светленькая - держали его на своих плечах,
словно две кариатиды. Темноволосая показалась ей почти столь же серьезной,
как она сама, а светленькая - просто егоза. Генриэтта в жизни своей не
встречала более непоседливого существа.
Робко, словно она гостья в собственном доме, Генриэтта заглянула в свою
комнату, у дверей которой стояли незнакомые дети. Смуглая девочка тотчас
отступила в сторону и положила взятую игрушку на пол, потом взяла из рук
светленькой другую игрушку и положила рядом; когда Генриэтта вошла в
комнату, они последовали за ней. Генриэтта потрясла купленным на станции
металлическим яйцом, яйцо забренчало; она ничего еще из него не извлекла,
даже не открыла, ей, собственно, и не хотелось его открывать. Яйцо было уже
потому волшебное, что снесла его железная курица, и ни к чему было узнавать,
что у него спрятано внутри. И вдруг девочка поменьше выхватила яйцо у нее из
рук, немного повозилась, поднатужилась и раскрыла его своими цепкими
пальчиками - пестрые леденцы так и посыпались ей на ладошку. Светленькая
малышка тотчас разгрызла один леденец, потом, словно вдруг ; догадавшись,
что Генриэтте тоже кое-что полагается, сунула другой ей за щеку, а яйцо
передала смуглянке. Та не только не взяла ни одной конфетки, а соединила обе
половинки яйца и возвратила его Генриэтте, упрекнув светленькую: "Это ее
яичко".
Ей часто напоминали об этой сцене, которая для всех троих оказалась
характерной, и о том, как рассмеялись наблюдавшие за детьми из другой
комнаты взрослые, к которым присоединился плешивый мужчина в очках и с