"Магда Сабо. Улица Каталин" - читать интересную книгу автора

самый разгар страстей, - так внезапная мысль поражает сознание человека.
Мальчик вдруг бросил играть, остановился, и, поскольку догонять было больше
некого, остановились и обе девочки.
- Пусть и эта тоже играет, - сказал мальчик и посмотрел на Генриэтту. -
Это ведь их сад.
- Давайте перейдем к нам, - предложила светленькая. Смуглая девочка
промолчала.
- Нет, - ответил мальчик, - мы никуда не пойдем, потому что наши все
здесь. Генриэтта тоже будет играть. Послушай, нет у тебя другого имени? Это
уж больно нескладное.
Она прошептала, что нет, и от стыда вся залилась краской. И это чувство
пристыженности тоже закрепилось в ее сознании, и даже в какой-то момент
возвратилось обратно, только навыворот, как все, что во времени возвращается
вспять, и тогда свежее впечатление и воспоминание словно смыкаются
подошвами, подобно тому, как поставленный на зеркало стакан сталкивается с
собственным отражением. В тот момент ее называли Киш Марией.
- Ну, все равно. Пошли играть!
Она пошла. Ее то и дело салили, и из-за этого она вскоре так
изнервничалась, что расплакалась. Мальчик тотчас перестал ее догонять,
остановился и задумался, смуглая девочка посмотрела на нее с вежливым
участием, словно растерявшийся врач, который все еще сидит у постели
больного, хотя уже знает, что ничем не сможет ему помочь, А малышка
неожиданно обхватила ее за шею, по-видимому, желая утешить, но вышло
неудачно, руки оказались потные и шершавые, их прикосновение причиняло боль.
- Нужно поиграть во что-нибудь такое, чтоб и эта тоже умела, -
предложил мальчик. - Она ведь маленькая и неуклюжая.
- В вишенку? - спросила малышка.
- Хотя бы в эту дурацкую вишенку.
Она не знала такой игры, и они принялись ее учить. Игра привела ее в
восторг. Песенка запомнилась сразу, и хотя голосок у нее был очень слабый,
пела она правильно; светловолосая малышка заливалась от души, звонко-звонко.
Смуглая девочка не пела совсем, как и мальчик. Они все кружились и
кружились, пока не заметили, что всякий раз, когда в кругу оказывалась
Генриэтта, она всегда выбирала одного Балинта, а Балинт - одну смуглянку. И
тут вдруг обнаружилось, что они уже не одни. Как в финале оперы, когда все
главные исполнители выходят на сцену, у входа в сад собрались и мужчина в
форме, и холеная рыжеволосая дама, и отец, и неопрятная женщина, и лысый
очкарик, и госпожа Хельд. Госпожа Хельд уже направилась было в их сторону,
но по дороге наклонилась над одним из розовых кустов, втянула носом запах из
красной чаши цветка и восхищенно произнесла:
- Мы останемся здесь жить до самой смерти.
Это были единственные слова за весь тот день, которые оставили след в
памяти Генриэтты. Однако и они были лишены смысла, потому что она не знала,
что такое жизнь, как ничего не знала и о смерти.

Что же вы знаете о нас? О ней? О ней самой? Ничего.
Более того - даже те поверхностные, несущественные сведения, если они и
правдивы, то совсем в ином смысле, нежели вы воображаете. Свидетели, которые
могли бы рассказать подлинную правду, либо молчат, либо ушли из жизни. Так,
например, знает правду Балинт, однако Балинт молчит, не говорит о ней не