"Магда Сабо. Улица Каталин" - читать интересную книгу автора

и стыда. Кинга путалась у всех в ногах, она любого могла вывести из
терпения, исключая старого Элекеша; малышку с самого начала приводило в
отчаяние, что дед не видит ее проделок, даже того, как она с балкона
показывает прохожим язык и изображает ослиные уши; она не признавала его
авторитета и, будучи слишком уверена в его любви, не нуждалась в ее
проявлениях. Зато Балинта она замучила излияниями чувств, хотя тот едва
отвечал на ее преданность и даже, бывало, делал ей в сердцах замечания:
навестила бы лучше своего отца и запомнила бы раз навсегда, что твой отец
Пали, а не я. Госпожа Элекеш отчаянно барахталась в море воды для мытья
посуды, никак не поспевая управиться с делами в квартире, где две комнаты
занимала семья Ирэн; квартира, с одной стороны, вызывала у нее смертельное
раздражение, потому что была ужасно большой для ее слабых сил, а с другой
стороны - крохотной до убожества, почти до позора, если сравнить с домом на
улице Каталин: порой она проходила по комнатам и каждый раз отмечала, какие
из вещей потеряны или проданы за бесценок, что пропало из мебели, вспоминала
о чердаке, разных погребах, встроенных шкафах и ящиках; в такие минуты,
позабыв о домашних делах, она растерянно замирала на месте и стояла каменным
изваянием, словно символ беспомощности. Ей очень не хватало Бланки, и в дни,
когда пора бы прийти письму, а его все не было, она чуть не скулила с тоски,
стоя в узкой передней, и таким взглядом смотрела на почтальона, что тот
чувствовал себя виноватым за опоздание той жалкой писульки, которую ждала
старуха. Госпожа Элекеш все больше погружалась в тревожные и мучительные
думы о Бланке и все сильнее боялась того момента, когда Ирэн вернется после
работы домой. Впрочем, этого момента боялись все без исключения, даже старый
Элекеш, который не видел, что происходит, но именно поэтому всегда
переживал, когда Ирэн появлялась на пороге и, объявив, что она очень устала,
что сегодня в школе у нее вымотали все нервы, сразу же, словно машина,
хваталась за уборку. Балинт, госпожа Элекеш и Кинга молча смотрели, как она
мечется по комнатам, задвигает или вытаскивает книги, переставляет вазы.
Госпожа Элекеш, которой казалось, что уборка квартиры уже замучила ее до
смерти, испытывала иногда желание сдернуть со стола скатерть или выбросить
за окно какую-нибудь фарфоровую безделушку - таким досадным и унизительным
был этот изо дня в день повторявшийся бой за порядок на столе и на полках,
за неизменность расстояний между предметами обстановки, чье место и
расположение даже по прошествии многих лет она так и не смогла усвоить.
Если Ирэн кричала, то их реакция была иной. Элекеш слушал ее
неестественно тягучий голос, сгорая от стыда, его жена - вне себя от
волнения и страха, отчего Ирэн злилась еще больше, и лишь Балинт внимал ему
со спокойным любопытством. И как всегда, Ирэн сразу стихала, стоило ей
заметить лицо Балинта или его взгляд: притулившись где-нибудь в уголке, он
покуривал сигарету и поглядывал на нее чуть ли не с довольной усмешкой; видя
это, Ирэн тотчас меняла тон; бывало, и расплачется, а потом всякий раз
просит у всех прощения, ссылаясь на одни и те же причины - старость,
утомление, нервы. Что Ирэн не владеет собой, может ни с того ни с сего
сорваться в крик, замахать руками, скинуть туфли, что она вечно ноет и
лишена выдержки, огорчало всех гораздо больше, чем некогда грехи Бланки, от
которой отец всегда ожидал хоть и не совсем того, что случалось на самом
деле, - но все равно какого-нибудь полуприличного, не совсем порядочного
поступка. Кинга, никогда не знавшая Ирэн другой, с крайним изумлением
слушала рассказы деда и бабушки об их прежней квартире и детских годах своей