"Екатерина Садур. Из тени в свет перелетая" - читать интересную книгу автора

шатающуюся мать и то, как он ходил за ней тенью, и когда она с грохотом
распахнула окна во двор, то в наступившую неожиданно тишину вдруг вырвался
голос Должанского:
- Ну ляг спать, я тебя умоляю! - И в этом "умоляю" вовсе не было
детс-кой мольбы, это была последняя грань, прежде чем кого-то ударить...
Лида Яготтинцева слегка щурилась, чтобы получше нас рассмотреть.
- Пойдем поговорим, - сказала она, когда музыка кончилась. И я
зачем-то послушно, как овца, вышла в коридор, и когда я спотыкалась на пути
в женский туалет в своих дорогих неразношенных туфлях, она подтал-кивала
меня в спину.
- У меня пропал кошелек, - сказала она. - Такой розовенький с
кнопо-чкой, я думаю, что это ты взяла вчера после физкультуры...
И тут в женский туалет вошли два пьяных активиста, Кириллин, в галстуке
лопатой, и Янкевич в мелких прыщичках.
- Оленька, - спросил Янкевич ласково. - Ты украла кошелек?
А Кириллин сопел и пробовал расстегнуть пуговицу на моем платье своими
негнущимися пальцами с плоскими ногтями. И все мы четверо прекрасно знали,
что никакой кошелек ни с какой кнопочкой никогда в жизни у Лиды не пропадал
и что им просто хочется, чтобы я сейчас, стоя в жен-ском туалете, у
кафельной стены, в своих неуклюжих туфлях зарыдала бы точно так же, как
однажды в пятом классе, когда нас с Должанским отлупили после уроков.
- Сколько денег было в твоем кошельке, Лидочка? - продолжал Янкевич,
кисленько улыбаясь.
- Сто рублей, Толик, - ответила Лида Яготтинцева, в упор рассматривая
квадратные носки моих туфель.
И я вдруг с размаху оттолкнула пьяного Янкевича и выбежала из туалета.
Навстречу мне бежал Должанский, вытирая кровь из-под носа, а я издалека не
видела, что это кровь, просто - розовое облачко у губ... Мы выбежали с
Должанским во двор, а за нами мчались два пьяных активиста и Лида
Яготтинцева позади всех.
- Не ждите меня! - кричала она. - Главное, поймать их!
Мы бежали по школьному палисаднику, прячась за кустами, и тут, на на-ше
счастье, незакаленный организм Янкевича не выдержал, коньяк взял свое, и его
стало рвать прямо в клумбу с тюльпанами.
- Они там, они в кустах... - настаивала Лида Яготтинцева. Но
перепуганный Кириллин поддерживал за плечи своего друга, тяжело дышал и не
двигался с места.
А мы с Должанским, прячась за кустами сирени, перелезли на стройку
через школьный забор.
Мы присели на первом этаже сломанного дома, и вдруг Должанский
заплакал, и тут пошел самый первый майский дождь в мае, из-за забора рвалась
сирень, краснел край клумбы тюльпанов, над которыми корчился активист
Янкевич, белели слепые окна школы, и мы сидели на подоконнике и пили дешевое
кислое вино, которое Должанский молча достал из сумки и молча протянул мне.
Самое первое вино в моей жизни. И сразу же после первых глотков обострилось
ощущение жизни, и в то же время мир во-
круг виделся как сквозь стекло...
- Я пью ей назло... - шептал мне Должанский. - Вернее, сначала думал,
что назло, а потом мне стало нравиться...
Мы сидели с ним рядом, равные, одинаково избитые нашими